Боль выкрутила тело, как уборщица тряпку, заставляя вернуться в себя. Шипя сквозь зубы, Андрей встал. Держась за стенку, поковылял в спальню. В глазах всё двоилось: на обычное зрение накладывались картинки, прилетающие из эфира.
— Сука!
Добрался до стола и выдернул ящик. По полу разлетелись бумажки, монетки, карандаши. Андрей опустился на колени и долго шарил руками, пока не отыскал ключ на красной тесёмке…
На улице стало легче. Ночной воздух дал пощечину спасительным холодом, протрезвляя от видений. Пошатываясь, Андрей вышел к дороге и поднял руку.
Такси поймать не удавалось. Они притормаживали, лица водителей кривились, видя с трудом стоящего мужчину, взрыкивал газ, и машина уносилась прочь. Андрей хотел уже добираться пешком: проходил десяток метров и хватался за фонарный столб.
Очередные шашечки пролетели мимо. Андрея обдало брезгливостью, с отвращением в ноте сердце и страхом в шлейфе.
— Уроды.
Он выругался без злости, просто давая выход отчаянью. И тут же вспомнил того мужичка-таксиста, что пил кофе и мечтал поспать. Так легко найти струну, по которой можно дотянуться. Вот она, чуть провисшая, с фиолетовым отливом. Надо только потянуть за неё…
Машина остановилась около Андрея. Глаза водителя остекленевшие, руки сжимают руль, по подбородку бежит ниточка слюны.
— На Ташлу, — Андрей рухнул на заднее сиденье.
Ночь и фонари мелькали поочередно за окнами автомобиля. Голоса теперь скользили по краю сознания, со скрипом пересыпающегося стекла. А между Андреем и водителем туго натянулась болезненная нить. Как будто их связали гитарной струной, всё глубже впивающейся в кожу.
Мимо пролетали кварталы, спящие светофоры, мигающие желтым. Многоэтажки сменились частным сектором: эклектичные особняки вперемешку с развалюхами. Повинуясь не высказанному желанию Андрея, машина вывернула на узкую дорогу прочь от города. По обочинам темной стеной встали деревья.
Звон невидимой струны полез вверх, от басов к ультразвуку. Движения водителя стали дергаными, лицо побагровело. Андрей сжал руками голову, охваченную арканом дикой боли.
— Останови!
Распахнув дверцу, Андрей мешком вывалился из такси. С криком разорвал невыносимую связь с водителем и скорчился на асфальте.
Машина взвизгнула, плюнула смрадным выхлопом и рванула в ночь. Андрей, не обратив на нее внимания, долго стоял на коленях у края дороги. Раскачивался из стороны в сторону. Выл и сгибался от приступов тошноты. Контроль чужого сознания обернулся своей темной стороной: пока Андрей давил собой волю таксиста, личность водителя неумолимо впивалась в него самого. А после разрыва ему пришлось сдирать с себя чужие воспоминания, чувства и привычки, как пропитанную ядом одежду. С кровью, болью и отвращением.
Он справился. Затем сумел встать, рукавом стер горькую желчь со рта. И нетвердой походкой заковылял по дороге.
Дорога вынырнула из-под полога деревьев к дачному поселку. Низкие домики хмуро смотрели на пришельца темными окнами. Зачем пришел? Что несешь? Андрей повернул от одинокого фонаря на боковую улочку, затем повернул еще раз. Глаза привыкли к темноте, и из черноты неба проступила многоглазая бездна, перечеркнутая дорогой Млечного пути. Ему захотелось вернуть ощущение той вращающейся астролябии. Дабы измерить это движение сфер и услышать музыку бесконечного пространства. Исчислить скрытую гармонию мироздания.
— Эй, братан, есть курить?
Они сидели на лавочке возле палисадника, отмеченные красными точками сигарет. Человек пять или шесть, Андрей не разобрал сразу.
— Нет.
— Слышь, че так невежливо? А?
Компания поднялась, как волчья стая, и окружила его. С хохотом, разбрызгивая вокруг себя запах дешевого алкоголя и нерастраченной агрессии.
— Тебя спрашивают, глухой что ли?
Андрея толкнули, он споткнулся и рухнул в грязь мелкой лужи. Хмельная волна их мыслей, с полосками злости и радости от предстоящей потехи, накрыла его с головой.
— Чё, братан, бухой? Не бзди, сильно бить не будем. Чтоб запомнил только.
Парни закатились неприятным смехом. Тупая, со звериным оскалом, ярость поднялась из глубины души Андрея. Клокочущим потоком поднялась по горлу, диким рыком вырвалась изо рта.
— Может, он больной? — спросил ломающимся голосом один из нападавших.