Тлеющий огонёк добрался до фильтра, выпустил струйку дыма, потух. Ро вытащила другую сигарету, прикурила снова.
- Так бывает - ждёшь, ждёшь, а дождёшься - и не узнаешь. Выпустишь из рук... Потом поздно... Гадай - было ли, не было... Я глупости говорю, да? Так путано всё...
Тонкий, длинный столбик пепла лёг на белый воротник, рассыпался хлопьями, взметнувшись от движения её волос.
- Понимаешь, он вдруг напомнил мне тебя... Это было, как... Весточка, что ли? Или... воспоминание. Пережить снова... - Роми дёрнула головой, в уголках глаз набухли, налились упрямые, злые слезинки. - Ну, я дура, конечно, дура! Оказалось всё не то... И теперь вот... - она растерянно развела руками. - Но я же не могла, ты понимаешь? Не могла так поступить тоже... Он был тут такой жалкий, потерянный... Данил? Ты что, Данил?
Я выдавил хрипло:
- Ты и меня тогда так... пожалела?
А она сказала:
- Боже, какая же я идиотка.
Я шёл, почти бежал по коридору, и Роми ещё что-то кричала мне вслед, не смущаясь множества любопытных и бесстыдных глаз... Потом отстала...
Уже в леталке нахохлившийся, взъерошенный Скай вдруг заговорил запальчиво и отчаянно:
- Я не знал, что вы с ней... Не знал! А ты бы отказался? На моем месте - ты бы отказался?!
Я хотел дать ему в морду. Потом передумал.
Скай дёрнулся от моего движения, отшатнулся, крикнул хрипло:
- Ну, бей!!!
Отвернувшись, я устроился в кресле. Приладил захваты.
- Псих, я не знал, что ты и она... - уже совсем другим тоном проговорил мне в спину Скай. - Что она... Что вы... Правда. Честно! Потом узнал... Но уже...
Я помолчал, потирая руками лицо. Сказал устало:
- Заткнись.
- Псих, она расспрашивала о тебе. Правда. Я потому и понял... Даже обиделся поначалу. Только о тебе и...
- Заткнись.
Ещё помолчал и добавил:
- Никогда не говори со мной об этом.
Долетели мы без приключений.
***
Роми погибла два месяца спустя. Я узнал об этом случайно и с опозданием, когда уже даже тела её - или того, что от него осталось - не было на Варвуре; так что мой первый порыв - мчаться, спасать, успеть вопреки всему что-то изменить - остался невостребованным. Был терракт в госпитале, начался пожар; она и ещё двое врачей экстренно извлекали пациентов из "аквариумов", а другие выводили. Вывести успели почти всех, когда раздался второй взрыв. Роми потом опознали по идентификационному жетону.
Я пошёл вразнос... Помню, как хотел лететь, бомбить и взрывать, разметать всё в пух и прах, пройтись огненным валом по этой сволочной планетке - меня остановили, просто физически не пустили к леталке, кто-то вовремя сообразил. Помню, как бился дико, как меня держали. Рвался, шипя от ярости, и вырвался, кажется; помню детали - рот чей-то, искажённый в оре, нос, в кровь расквашенный... Заломали - прижали к бетону - помню, руку кто-то подсунул волосатую, и как я в неё зубами... Прибежал Док со шприцем... Дальше совсем смутно - лекарство то ли работало недолго, то ли подействовало слабо... Снова дрался с кем-то... Кажется, я всё-таки набил морду Скаю. Или то уже были глюки?
Очнувшись, я долго не мог понять, где нахожусь. Не казарма - точно. Вроде, не губа. И уж совершенно определённо не лазарет...
Потом дошло. Каморка в ангаре, та самая, Тарасова. Я лежу на раскладушке. Почему-то не могу шевельнуться.
- Ну вот, - произнёс кто-то. - Глядите, очнулся. А вы - в медчасть, в медчасть... Фуфло наша медицина. Не видели, что ли?
Я узнал говорившего - Скай. Присмотрелся... Батюшки светы, это что же, это я его так?
Рядом ребята - Дин, Джуба, даже Лёнчик где-то на заднем плане... Набились в каморку, не повернуться. Стоп. Почему же я двигаться-то не могу?
Скай придвинул табуретку, сел рядом.
- Ну ты как? - спросил.
Я выговорил хрипло:
- Двигаться не могу.
Вокруг хохотнули.
- А кроме?
- Голова болит дико.
- Это ничего, потерпишь. Так развязывать, что ли, уже тебя? Драться не будешь?
- Не буду, - я помолчал, соображая со скрипом. - Я разве опять дрался?
Вопрос почему-то вызвал дружный смех.
- Ты только Дока обманул, - подмигнул мне Скай. - Он вкатил тебе полный шприц какой-то дряни, говорит - ведите его спать... Ты вроде вялый стал... Но до койки не дошёл. - Скай хмыкнул. - Сколько народищу с твоими отметками на роже ходит - жуть. И не только на роже, конечно, но тех хоть не видно. Ну уж и тебе перепало, не взыщи. Озлил народ. Эким бульдозером пёр, чуть сладили! Хотели мужики опять медицину звать, я отговорил. Кто знает, что они там намутят и во что всё это выльется. А мы - народными средствами: повязали и спиртика влили. Доку сказали - спит... Караулили тут... А теперь подумай и скажи ещё раз: ты в порядке? Можно тебя развязывать?
- В порядке я, в порядке.
Руки-ноги чертовски затекли - долго я всё-таки валялся...
Стоило появиться на лётном поле - меня захомутали и засадили на гауптвахту. В лазарет, видать, не рискнули - на всякий пожарный. На "губе" замки крепче.
Нормально. При нашем ритме жизни "губа" - считай, что отпуск. Нервы подлечить...
Док приходил несколько раз. Поначалу ещё колол что-то. Позже обследовал, остался доволен. Подарил упаковку таблеток - глюкозы с витаминами, я их грыз на сладкое, как конфеты.
Пять дней просидел.
Вышел - стал летать. Как обычно. С мужиками проблем особых не имел - никто зла не затаил.
Со Скаем мы потом распили флакошку.
В общем, постепенно всё вошло в колею.
Сон только стал мне частенько сниться. Будто я опять в госпитальном коридоре, Роми бежит за мной, что-то кричит... И я знаю, что это - что-то очень важное, жизненно важное, и для меня, и для неё, и вообще для всего на свете. Знаю, что страшное случится, если я её не выслушаю; хочу остановиться - и не могу. Прислушиваюсь - но все заглушает рёв ветра...
Сколько раз мне снился этот сон, но так ни разу я её и не услышал.