От осознания чего-то нового и возможно страшного он ощутил позыв, тот самый нереализованный еще в самолете. Тем, более, что в этом неестественного, после трех часов-то ожидания?
– Извините, где тут у вас...
– Вот там налево, с надписью «Herren». Не перепутайте.
Ладно, позыв оставим на потом, главное запереться. Есть мнение, что на клиническом отделении его переоденут и заставят сдать вещи. Сим-дискету со «взломщиками» и «следопытами» прилепить к ноге, заодно коробочку с одним неплохим фармацевтическим средством, которое уже не раз было испытано на себе. Да, кстати, не забыть спустить воду...
Какая-то немка цвета гренки (на Карибик не было потеряно ни минуты) и в розовом комбинезоне (где вы наши медсестринские халаты, такие домашние, такие нескромные) и в самом деле препроводила его сперва в переодевалку. Там он сдал в камеру хранения все личное, если не считать того, что прилепил к ноге, и одел белую испытательную униформу.
Потом был легкий завтрак за счет хозяев – угощал автомат, набитый всякой всячиной. Сок налила тоже машина.
И, наконец, на койку.
В этом «вольере» содержались и другие испытуемые, но их скрывали ширмочки.
А в одном из углов палаты сидел зоркий наблюдатель – медработник с компьютером и чашкой кофе. Как и многие жители современного Запада он был непонятного пола и странной почти неестественной наружности.
На пластиковом блюдечке протянула немка-гренка набор таблеток для герра Шрагина. Плюс стакан – немедленно запить. И смотрит в упор, не моргая, по старому гестаповскому обычаю. Одну из этих таблеток Шрагин узнал – фирменный штампик валиума, транквилизатора. Значит, ему почему-то предписано угомониться.
Кинул таблетки в рот, запил. Только тогда «гренка» отвалила.
Сейчас его сильно успокоит. Но надо ли ему это? Испробуем старый «туалетный» трюк. Шрагин зажал в кулаке свою собственную таблетку, вынутую из тайника на ноге, встал с койки и порулил к наблюдателю.
– Entschuldigen Sie mir bitte, aber ich moechte auf die Toilette gehen .
Наблюдатель привстал, как будто потянул руку к своему мобильнику, но потом передумал, туалет так туалет, и стал объяснять маршрут бесполым голосом среднего рода ... geradeaus... und nach links... Доходчиво объяснял, неторопливо, даже отвернулся от стола. Поэтому и получил в свой кофе слабительное средство.
Так, правдами и неправдами, Шрагин снова оказался в туалете, чистом и уютном как все немецкие санузлы, вне зависимости от их ведомственной принадлежности. В таком сортире не грешно встать на колени перед идеально белым толчком, склонить свою буйную голову, заглянуть в чашу унитаза поглубже... и-и-и!.. Готово.
Когда Шрагин вернулся в палату, то наблюдатель уже отчалил. В какой-то «кабинет задумчивости», предназначенный именно для персонала. Ура, война таблеток выиграна нами. А его компьютер остался на месте, также как и глубоко отключившиеся подопытные. Сколько времени в запасе неизвестно, понадеемся, что минут семь – если даже это немецкое существо среднего рода сделано из железобетона. А вообще-то среднестатический российский гражданин будет от данного снадобья безостановочно выдавать конечную продукцию минимум вдвое дольше.
Так, загружаем программного «следопыта», вперед родимый, только не споткнись. Маленький «следопыт» быстро устраивается в памяти машины, маскируясь под стандартный «эксплорер» , за секунду обшаривает всю файловую систему, затем прочесывает весь веер доступных сетевых соединений. Теперь совершаем глубокий нырок по протоколу IPX на другую машину. Там нащупан еще один сетевой выход, и снова прыг-скок. И вот уже «следопыт» на сервере компании «Фармаланд». Кажется, встречалось уже это имя. Ну да, тот самый великий и ужасный конкурент «Шерман-Слободы».
Сервер, похожий на мрачный немецкий замок, не собирается опускать перед русским киберковбоем свой мостик и тем более поднимать решетчатые ворота. Но виртуальный Сережа с ловкостью горгульи прыгает прямо на стену и проникает в бойницу, если точнее в порт 186. А затем, стараясь не отстать от «следопыта», бежит по кривым и узким улочкам замка, среди высоких башен, сложенных из программного кода, и пузатых амбаров, набитых данными.
Первые сведения. Фонд «Исцелители без чего-то там» является просто филиалом «Фармаланда». И Энгельманн – один из фармаландовских директоров. Вика, секретарша Андрея Шермана, обращалась за исцелением не просто к эсэсовскому отродью, а к главному конкурента своего любимого шефа на международном рынке.
Залежи немецкого медленно всплывали вверх. Кусочек валиума успел, видимо, раствориться в крови, и сейчас мешал, зараза.
Виртуальный Сережа со своим ручным «следопытом» набрел на огромную базу данных, похожую на цитадель замка. Вход оказался легким, но затем киберковбой оказался в какой-то жужжащей Тьме.
Как прояснить ее? Как составить запрос?
Жужжащая тьма уже вошла в его мозг и теперь была похожа на рой тяжелых медоносных пчел. Лишь бы тот не слипся в непрошибаемый комок непонятных сведений.
Элла, Элла, прости меня дурака, ты у меня одна.
Она пришла и коснулась его головы, рой сведений стал медленным, ленивым, быстро пропал страх и в освободившемся внутреннем пространстве заработал подпрограммист.
Прототипинг-сканер расчертил тьму, разделил ее именами, объектный сшиватель связал объекты.
Рой превратился в правильно организованный улей.
Вот обнаружился каталог, где хранятся готовые результаты запросов. Что такое Hypothek? Какая-то плата за землю. Концерн «Фармаланд» спонсирует музей «Миры человека», базирующийся в соседнем Люксембурге. Музей занимательной анатомии, постоянная выставка нетленных тел, пластинатов, который откроется к рождественским праздникам вместо передвижной экспозиции «Наконец нетленны». Музей-могила.
Есть его виртуальный «слепок», наверное предназначающийся для инвесторов. Можно полетать по гулким мрачным залам, похожим на склепы.
Кстати, на плане показаны очень большие холодильные мощности. Зачем это музею-могиле? Или там не только пластинаты? По крайней мере, инвесторам это интересно.
А вот еще список партнеров нашелся, и среди них петербургские «Международные аптеки», контора Князя. Питерская малина – партнер солидного западного концерна?