- Это действительно долгая история, но я тебе расскажу.
Его брови нахмурены, морщины беспокойства прорезают его гладкий лоб. Он вздыхает, ослабляя хватку.
- Позже.
Я киваю, выдавая лёгкую фальшивую улыбку.
- Конечно, позже. - Когда он берет меня под руку и направляет туда, где все сидят, я игнорирую боль потери, которая пульсирует в моей груди.
Даже когда он отшвыривает нескольких братьев за то, что они свистят нам, и я вижу частичку старого "Ройса", та же самая боль пульсирует.
Даже когда я сажусь к нему на колени за столом, и он протягивает мне тарелку с жирным мясом и хрустящей жареной картошкой, эта боль усиливается. Когда я смотрю на него сверху вниз и вижу, как его глаза светятся на мне, его рука расслабленно обнимает меня за талию, как и должно было быть всегда. Боль. Блядь. Пульсирует. Когда я обхожу стол и наблюдаю за каждым в их движениях со своими близкими, и как они все ёрзают на своих местах, разговаривая и смеясь друг с другом, боль пульсирует. Это не просто мотоклуб, это семья. Неудивительно, что Ройс никогда не хотел возвращаться домой после того, как нашёл их, я бы тоже не хотела. Я никогда не чувствовала себя в такой безопасности и не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, когда я здесь, на этом приводящем в бешенство сумасшедшем человеке, сижу за этим огромным длинным столом и ем эту восхитительно приготовленную еду. Печаль охватывает меня, когда я понимаю, что все это сон. Скоро мне придётся проснуться, и кошмар, который является моей реальностью, будет ждать меня по ту сторону.
- Ты в порядке? - спрашивает Ройс, кусая меня за шею сбоку.
Я вонзаю зубы в жирное мясо, высасываю сок с большого пальца и смотрю на него сверху вниз. То, как он принимает меня, достаточно сильно, чтобы искалечить меня. Он калечит меня. Каждая эмоция, которую я испытывала в детстве, вернулась в десятикратном размере.
- Так хорошо.
Медленно уголок его рта приподнимается в сексуальной ухмылке.
- Так хорошо, да? - Он наклоняется и обхватывает губами большой палец, который я только что сосала, но вместо того, чтобы сосать его, он кусает его.
Я вскрикиваю, но никто не слышит, потому что все громко разговаривают и смеются.
- Ой, Ройс!
Он хихикает, его мягкие губы на мгновение прикасаются к моим.
- Да, - говорит он, облизывая губы. - Я никогда больше не выпущу тебя из виду. - Моё сердце взрывается в груди, осколки последствий рикошетом пронзают мою плоть. Как только они взорвались, логичность моей ситуации заставляет мою голову кружиться, а желудок сжиматься. Я поворачиваюсь, чтобы не дать своему лицу рассыпаться. Слезы подступают к моим глазам, когда я мысленно отсчитываю от двадцати. Вдыхаю и выдыхаю. Каждая секунда, которую я провожу с ним, только усугубляет мою боль чувством вины. Так много вины.
Как, черт возьми, я собираюсь пройти через это?
24
Я оставил Джейд на заднем дворе с девочками, пока Лайон созвал церковь после праздника. Мы коснулись базы, он сказал всем, что не получил ответа от картеля, и теперь все уходят, расходятся по своим спальням или палаткам на заднем дворе. Блокировки всегда неудобны для рутины, но они необходимы. Они-то и охраняют нас.
- Помнишь тот день, когда мы встретились? - спрашивает Лайон, посасывая сигару.
Я хихикаю. - Да, черт возьми, помню...
Четырьмя Годами Ранее
Я подъехал на своей машине к стоянке «Патч», громыхание моего V8 сердито рычало под моей задницей.
- Во-первых, это дерьмовая дыра, - пробормотал я себе под нос. Сука, наверное, подставила меня.
Взяв свой телефон, я отправил сообщение Орсону и Шторму, кратко остановившись на их именах. Того, что мы пережили вчера, было достаточно, чтобы вбить клин в любую дружбу, но наша дружба никакой дружбой не была. Однажды мы превратили бы то, через что прошли, во что-то хорошее. Это я, блядь, знаю.
Если я умру, Патч - это бар, в котором я нахожусь.
Я засунул телефон обратно в карман джинсов и накинул толстовку через голову, вылезая из машины. В нем чувствовалась атмосфера старого дома, с потёртым крыльцом и старым деревом, облицовывающим вход. Надпись "Патч" написана поверх облупившейся краски, бревенчатая дверь распахивается от ветра. Сделав необходимые шаги ко входу, я со скрипом распахнул дверь, и она захлопнулась за мной.
Температура в комнате заметно прохладнее, чем снаружи, и это не от погоды. Комната разделена на две группы.
С одной стороны была стая байкеров, одетых в толстые, тяжёлые жилеты и всевозможных форм и размеров, а с другой стороны, стояла несколько спокойная и холодная группа пожилых мужчин, одетых в костюмы и с которых капало золото. У меня такое чувство, будто я только что попал в эпизод "Сопрано", скрещённый с "Сынами анархии".
- Ах... - сказал я, но было слишком поздно, раздались выстрелы. Я мгновенно нырнул за стол, чтобы укрыться. - Блядь! - Я, наверное, был на грани смерти, и все потому, что послушал какую-то случайную дамочку, которая сказала мне пойти в гребаный бар в какой-то гребаной заднице. Пули разлетелись повсюду, разбивая стаканы и бутылки. Когда все стихло, я высунул голову из-за угла и увидел пожилого мужчину со стороны МС, стоящего на коленях, его руки заложены за затылок, а босс мафии и его люди прижаты к МС.
Дерьмо.
Вытащив свой "Глок" из-за пояса брюк, я направил пистолет на мужчину, который выглядел более важным, так как именно он направил пистолет на пожилого мужчину на земле.
- Я же говорил тебе не лезть в мои дела, Лайон.
Бах!
Я нажал на спусковой крючок, и он упал на землю после того, как моя пуля вошла в его голову сбоку. Я ещё ни разу не убивал человека. Это был мой первый раз, но что—то внутри меня знало, что мне нужно спасти этого человека сегодня-любой ценой. Все члены команды MC выхватили оружие, застрелив двух других мужчин, которые были с боссом мафии. Я подошёл ближе к телам, чутко изучая их, желая что-нибудь сделать. Что-нибудь.
- Что ты думаешь, сынок? - спрашивает старший мужчина, Лайон, безудержно глядя на меня.
Я пожал плечами.
- Просто если бы это были плохие люди и, если бы вы могли, вы бы хотели сделать с ними больше? - Мои глаза нашли его.
- Я имею в виду, что смерть-это выход труса. Веселье должно начаться до того, как они умрут. Унизь их. Покажи им, что они больше ничего не контролируют.
Гнев, который я чувствовал внутри себя, выходил за пределы моего контроля, и мне это не нравилось. Но вид крови и тел на земле заставил меня подумать о Даймонде и о том, сколько бы я, блядь, убил, чтобы его милосердие прижалось к моему животу.
Лайон сверкнул гордой улыбкой, обнажив свой золотой зуб.
- Мммм, куда, ты сказал, направляешься?
Подарок
- Да, я помню, как будто это было вчера, блядь. - Я хихикаю, вытряхиваясь из своих воспоминаний. - Мы сожгли все это гребаное место дотла.
- Что было трудно сделать, учитывая, что этот бар имел сентиментальную ценность для этого клуба.