Вид с многоэтажки открылся прекрасный, столько лет живу в этом здании, а даже и не подозревала. Розовый закат, предвещающий ветер, зрелище великолепное. Но насладиться красотой не получалось. Предчувствие подсказывало, что Псих поднялся на крышу не просто так.
И последовавший вопрос тому доказательство:
— Ты когда-нибудь задумывалась, что на той стороне?
— На той стороне?
— Существуют ли рай, или ад?
Застрявший ком в горле не позволил ответить.
— Если существуют, то такой как я обязательно будет гореть в аду.
— Не могу дать ответ на этот вопрос. А почему ты спрашиваешь?
— Столько всего потерял в своей жизни, что не понимаю, зачем живу, точнее не вижу смысла.
Сегодня он выглядит иначе, круги под глазами, бледный, осунувшийся и разбитый.
— Что-то случилось Марк?
— Всё чаще задумываюсь, почему судьба так распорядилась и жив остался именно я?
О чём он говорит?
— Значит твоё время не пришло. — единственное, что пришло в голову.
— Чем же я лучше? А может хуже и потому выжил, чтоб страдать?
Он подошёл к самому краю, взглянул вниз.
— Марк ты меня пугаешь. Пожалуйста, отойди от края.
Псих улыбнулся.
— Я не боюсь смерти.
— Верю. — я действительно верю, он не такой, как все. Словно те страхи, которые обычно бывают у нас, у людей, ему нипочём.
Он пошатнулся. Дёрнулась к нему.
— Марк! — только и успела крикнуть.
Парень обернулся ко мне, раскинул руки и спиной бросился с крыши.
Глава 7
Меня трясло от тихих горьких рыданий. Медленно, на ватных ногах, еле переступая с ноги на ногу, приближалась к краю. Подташнивало, хотелось потерять сознание, впасть в полное забытье, но как оказалось, мой организм устойчивее, чем предполагала. Пока дошла, перед глазами промелькнуло столько ужасных, жутких картин. И воображение совсем не щадило, делая каждую последующую страшнее предыдущей.
Всего несколько метров преодолела, а ощущение, что прошла целая вечность. Замерев у выступа, не решалась взглянуть вниз. Не хватало храбрости. Глубоко вдохнула, пытаясь признать реальность произошедшего, как вдруг раздался его голос.
— Ты где, Мышка? Долго буду ждать. Смотри какой отсюда вид. — голос Марка ранил в самое сердце. Показалось, что брежу на почве потрясения.
Может я уже сошла с ума?
— Мышка-а-а-а!
Заставила себя выглянуть за пределы крыши. И как оказалось, она двухъярусная. Имеет выступ и на нижней части лежит матрас, на котором как раз разлёгся Псих.
— Спускайся, тут прикольно. Наверное, парочки собираются. — он поднял голову и посмотрел на меня, в этот момент увидел застывшие слёзы на моём лице.
— Наташ, ты чего?
Псих впервые назвал меня по имени. Но внутри ничего не ёкнуло. Моё шоковое состояние притупило другие эмоции. Впечатление от случившегося заглушило всё остальное.
— Ты больной. — крикнула я, слёзы снова хлынули из глаз.
Слёзы облегчения и радости. С ним всё в порядке, даже не верится.
— Ненавижу тебя. — выпалила в порыве злости.
Его дурацкие шуточки доведут меня до психушки. Развернулась и пошла домой. С меня хватит, не хочу знать его. Хочу, чтоб жизнь стала прежней, хочу вернуть спокойствие в душе, а такие эмоциональные качели не для меня.
Не успела выбраться с крыши. Марк поймал меня и притянул к себе. Слёзы льются и льются, словно за все года попыток оставаться стойкой и сильной, наконец боль вырвалась наружу. Накопленное горе нашло выход в его жестоком поступке. Моё одиночество, которое якобы выбрала сама, способ оградиться от людей. После смерти моих родителей жизнь перестала иметь для меня значение. Я просто наблюдатель со стороны. Став сиротой в пятнадцать, столкнулась с множеством испытаний. За многое пришлось бороться и всего добиваться самой. Родители были опорой, помогали справляться с переживаниями, мне легче было переносить издёвки. Мама всегда знала, что сказать, а для папы была целым миром. Хорошо после их гибели рядом была Лизка. Иначе горе сломало бы меня. Она вытащила из депрессии и научила жить заново.
— Мышонок, прошу не плачь. — трясущимися руками он вытирал бесконечный поток с моих щёк.
— Почему ты так со мной?
— Я думал, что тебе известно об этом месте.
— Врёшь! Все вопросы, которые ты задавал… — не смогла договорить, голос сорвался.
— Сегодня годовщина смерти моей семьи. Просто не справедливо, что я здесь, а они там. — попытался он оправдаться, но его оправдания не нужны были мне.