Лорин мастерски вёл машину, лавируя в насыщенном трафике столичного мегаполиса, а потом, покинув запруженное летательными аппаратами пространство, включил максимальное ускорение и повёл флаер прочь от техногенного ужаса, за пределы атмосферы, где висели многочисленные орбитальные крепости, охраняя жителей центральной планеты от возможных агрессоров.
Спустя несколько минут флаер достиг нужной станции и направился в тот же ангар, где находился корабль Гордая. Силовой поле поддалось под нажимом быстрого металла и впустило аппарат внутрь заполненного воздухом пространства, не выпустив наружу ни молекулы кислорода.
— Тела уже унесли, — сказал Лорин, сажая флаер рядом с кораблём.
— Это неважно.
Молодой император, от нетерпения потеряв контроль над своим хвостом, который не преминул завилять из стороны в сторону, направился к кораблю. От тел в рубке уже ничего не осталось, все приборы молчали, а стены рубки имели несколько пробоин. Горлаг подошёл к одной из них и просунул в ней палец, попытавшись нащупать когтем что-то внутри.
— Там был маленький кусочек металла, — прокомментировал адъютант его действия. — Цилиндр с фалангу пальца, конец был заострённый, но чуть сплющился от столкновения с переборкой, а по бокам параллельные кривые.
— Любопытно… — ответил Горлаг и пошёл осматривать каюты.
Каюта вагарского штурмана и нарлийского врача-биолога, которые, как он знал, были в команде брата, особого интереса не вызвали. А вот одна каюта, судя по всему, принадлежала неизвестным пассажирам корабля, которые и убили Гордая. Космический вакуум ни оставил и следа от их запаха, но острый глаз императора выхватил шерстинку, одиноко лежащую на полу.
— Определи, кто это. Может, он есть в базах данных, — шерстинка перекочевала из лапы Горлага в лапу адъютанта.
Больше в каюте не было ничего, и император, покинув ей, направился в каюту, принадлежавшую брату. Он осмотрел скудную обстановку, взял с полки фотографию в дешёвой пластиковой рамке, на которой улыбающиеся Горлаг и Гордай держали в зубах первую добычу, и, посмотрев в глаза брату, тихо сказал:
— Пусть я и желал тебе смерти, брат, но твою смерть я не оставлю безнаказанной.
Глава 2
— Что ты сейчас брякнул? — голос разъярённой Арны раздался из динамика на трапе.
— Мне нужно умереть, — спокойным голосом пояснил я. — Да не бойся ты, не насовсем. Просто нужно кое с кем поболтать.
— С кем можно говорить тогда, когда ты мёртв?
— Это я и хочу выяснить. И ты же понимаешь, что я, так или иначе, но сделаю это. Для твоего же спокойствия тебе стоит мне помочь.
Из аудиосистемы донёсся вздох, красноречиво разъяснивший мне всё, что думает обо мне Арна. Но затем она сменила гнев на милость.
— Ладно, иди в медблок, я всё подготовлю.
По пути к нашему госпиталю я размышлял о том, как же предупредить Киру так, чтобы она не примчалась меня спасать, но при этом не слишком волновалась. Правда, Арна позаботилась и об этом, и вскоре в моей голове раздался голос Киры, высказавшей мне всё, что думает обо мне и моей затее. Прямо день откровений сегодня какой-то.
— Я тоже тебя люблю, — ответил я ей, когда на меня прекратился литься поток обвинений в безрассудстве. — Но поговорить всё-таки надо. Арна приглядит, не переживай.
Кира махнула лапой и «отключилась», а я же вошёл в здание госпиталя и направился следом за голограммой Арны. В палате меня уже ожидало кресло, изменившееся под моё тело, стоило мне улечься на него, и автоматический инъектор, заряжённый колбами с препаратами неизвестного назначения. Я, молча, кивнул в знак готовности, и инъектор впрыснул мне в плечо дозу медикамента. Первое время ничего не происходило, но вдруг я почувствовал, что засыпаю, глаза закрылись, и тьма окутала меня.
Очнулся я вновь посреди поля, и снова у меня было тело не арги, а арги-ру. Пожав плечами, что получилось не ахти в четверолапой форме, я помчался к поляне, на которой должен сидеть шаман. Трава носила на себе следы от лап и когтей, что подсказывало, что я и Кира были здесь уже дважды. Деревья в лесу тоже были местами сломаны, и на пути попадались откушенные части зверьков, которыми мы закусили в первый наш визит сюда. Мира казался мне абсолютно реальным: солнце грело шкуру, ветер перебирал шерстинки, а море незнакомых запахов улавливались моим носом. Деревья, как я сейчас рассмотрел, ранее мне не встречались, что подсказывало, что это место не моя выдумка.
Шаман никуда не делся, и, стоило мне выпрыгнуть из лесу на поляну, уставился на меня, словно бы прожигая своим взглядом. И чего же ему надо от меня? Надеюсь, что сейчас я это выясню. А пока я подходил к нему, не преминул возможностью разглядеть получше самого шамана: арги в возрасте; шерсть уже не такая блестящая, как у молодого, но ещё не седая, а бурая, с серыми косыми полосами; шерсть на загривке длинная, заплетённая в косички с пёрышками и деревянными фигурками. Не оставил я без внимания и его инвентарь: мешочки из красной кожи; бубен из куска дуплистого дерева, обтянутый всё той же кожей; под ним выделанная шкура неизвестного зверя; рядом лежат кости, покрытые узорами, и видно, что работа над ними только начата; за его спиной шалашик с ещё одной шкурой, набитой травой.