Проклятье.
Третий заходит сзади, издевательски покачивая выпущенными на треть атмосферными крыльями. И тот смельчак, что нырял в тоннель, уже выскочил в верхний эшелон.
Мне удалось выщемиться между бифлаями и эстакадой, оставив их у себя на хвосте, и снова прибавить скорости.
Но это был жест отчаяния.
От нескольких бифлаев мне не уйти.
Неудивительно, что они не стреляют. Они хотят меня прижать, а потом вынудят сесть.
И ведь сделают это, черти полосатые.
Впрочем, не сразу.
Нет, было б дело на открытом пространстве - и мне оставалось бы только вскидывать кверху лапки, это я понимал чётко. Пусть у меня и бифлайный движок, зато аэродинамика - ни к черту, не то, что у них. Кроме того, флайкарный корпус не имеет гравикомпенсирующей капсулы. То есть теоретически я могу разогнаться до космических скоростей, практически - живые тела внутри просто раздавит перегрузкой. Если раньше не развалится обшивка. Итак, тягаться в скорости - смешно, в манёвренности - тяжко, хоть я и меньше; и всё же, всё же...
Всё же мы в городе, ребятки.
Ну, что ж, держитесь, черти. Не удеру - так хоть полетаю.
И я закрутил карусель.
Так я ещё не летал; всё моё прежнее лихачество меркло перед тем, что я вытворял нынче. Азарт погони словно умыл меня, обновив мозг и тело; я умудрялся замечать - нет, скорее считывать из окружающего пространства - мельчайшие детали; я будто вдруг обрёл способность заглядывать на несколько секунд вперёд. Я уверенно нырял в любую щель, успевая там, где успеть почти нельзя, в последнее мгновение оставляя преследователей с носом; я уворачивался и разгонялся, разгонялся - и увиливал тысячей возможных и невозможных способов; если я ещё удивлялся чему-то в угаре этой бешеной гонки - так это тому, как до сих пор выдерживает повизгивающий, ноющий корпус.
- Класс, Птаха! - просто-таки выл вцепившийся в комингс Полоз. - Покажи им класс!
Я показывал - всё, что мог. Полицейские флайкары давно уже выбыли из игры, перейдя на роли статистов. Для четвёрки бифлаев, похоже, моя манера летать тоже оказалась сюрпризом. Я всё же отрывался от них - ненамного и ненадолго, но мне удавалось какое-то время находиться вне их поля зрения; мало, слишком мало пока, но может быть...
- Птаха, - сказал Кот. - Высади нас в районе рынка. И постарайся увести этих.
Первая реакция у меня была - я потеряю на этом время. Драгоценное время, которое выгрызал зубами по долям секунды.
Вторая - он прав.
И третья - я ведь стану легче.
А маршрут уже просчитывался в голове, мудрёным лабиринтом ложился под крылья.
Да, это я смогу.
Я слышал, как в салоне Танч пытается спорить с лейтенантом:
- Кот, ну я сам его потащу, они ж не тяжёлые, как же ж оставить...
И рёв Кота:
- Ты представляешь, как будешь выглядеть с двумя рюкзаками?! Всех спалить хочешь?! Четвёртый бросаем, я сказал! Впрочем...
Кот одним движением ножа располосовал рюкзак сверху донизу; ухватив за лямки, вытряхнул на пол содержимое, оболочку скомкал и сунул за пазуху Танчу.
- На. Забирай.
Танч тихо заскулил.
***
В извилистом коридоре подворотен и неопрятных проходных дворов, из которых народные тропы выводили на зады рынка, я посадил машину, по инерции пропахав днищем асфальт - никаких подушек, никакого плавного сброса, не до того: люк уже открыт, парни прыгают наружу...
Усилием я вышел из слияния.
- Кот, - произнёс в спину лейтенанту. - Не приду - отдашь мою долю Лике.
Входя в слияние и взлетая, я не понял, не разобрал, успел ли он что-нибудь мне ответить.
И тут же забыл об этом.
Меня ждала дуэль с бифлаями.
12.
Да, я стал легче; я сразу почувствовал это в манёвре. Неустойчивей. И одновременно - чутче.
Поглядим.
Я вынырнул навстречу бифлаям, едва не протаранив первую парочку, заставил их прыснуть в стороны - а, ребята, нервишки не железные? - и увёл вояк за собой, дразня опасной близостью, пока мои подельники отлёживались в щели перед подвальной дверью. Насколько я мог отследить, парни остались незамеченными.
А вот воякам, судя по всему, шутки шутить надоело. Впрочем, верно и то, что подставился я сам.
Первый выстрел из плазменной пушки прошёл у меня точнёхонько под днищем, слегка зацепив краем; не повредил, но мазнул разрядом по нервам, заставив содрогнуться. А когда я рефлекторно дёрнулся вверх, второй выстрел недвусмысленно указал мне мой потолок.
Осталось только обрисовать меня слева и справа - для полноты картины.
Первое предупреждение. Оно же последнее. Так это следует понимать?
Нагло прибавив скорости, я нырнул в вовремя открывшийся между двумя высотками проем.
Не так просто, ребятки. Посмотрим, как вы постреляете по мне на узких улочках, там, где кварталы короткие и кругом дома.
Я уходил в Крыжи, старый жилой район, застроенный ещё семи-девятиэтажками, да так плотно, что народ там имел привычку спокойно общаться, стоя на балконах, с соседями через улицу. Уходил, виляя из стороны в сторону и каждую секунду ожидая прицельного выстрела - как только они поймут, куда я рвусь.
Пока меня отпускали. Парочка висела на хвосте, как приклеенная, сопровождая каждое моё движение рысканьем тяжёлых стволов, но больше не стреляла. Ещё два бифлая внезапно отвернули в сторону и скрылись с глаз. Это меня обеспокоило. Что они задумали?
Ладно. Что бы там ни было, оно мне на руку. Вот они, узкие ущелья переулков. Я уже почти в Крыжах.
А вот и первые верёвки с бельём, натянутые на роликах поперёк улицы. Помню, как изумлялся сам такому раритету, увидев его во время одного из "вояжей" по городу с Котом и ребятами. Мне рассказали, как городская администрация пыталась бороться с этим. Указы, штрафы, проверки... Жители Крыжей слушали, мотали на ус - и при появлении чиновников быстренько верёвки убирали; однако стоило представителю власти спуститься с этажей и выйти из подъезда - верёвки чудесным образом оказывались перекинуты снова. Дело поручили полицейским флайкарам, и те быстро почистили улицы. Но уже на следующее утро бельё красовалось на прежних местах. Израсходовав за неделю месячный ресурс флайкарного топлива по району, власти смирились. Не знаю уж как им, а мне упорство местных чудаков импонировало.