- Сиди, жди здесь, - он был растерян, но старался говорить грозно. - Схожу разберусь. И только шевельнись мне!
Смешно. Куда я рыпнусь в лимонной пижаме и в наручниках в тюремном здании, отрезанном от мира, напичканном охраной и камерами наблюдения?
Но сидеть со скованными за спиной руками было неудобно, и я встал, лениво прошёлся по коридору, подпёр плечом стену. Пара минут иллюзии свободы...
Со стороны лестницы донёсся знакомый голос. Я насторожился, подошёл поближе, опять прислонился к стене.
Да, точно. Мой адвокат. Судя по паузам, говорит по мобильнику. Где-то наверху, этажом или даже двумя выше, но сквозной колодец лестницы легко разносит звук.
- Да... Да, удивительно, я с вами согласен... Ну, мне это... Да... Да, я понимаю, что говорю о нейродрайве... Можете проверить по своим каналам... Никак не объясняет... Нет, вообще молчит... Да... Ну, это вы... Это вы зря... Ну, знаете ли... Мы... Нет... Нет, знаем кое-что... Вроде бы, уже летал раньше... Да, тоже... Есть информация, что брат у него бывший, но это... Нет, не проверить... Да, именно... Да... Не знаю, нет... Вам это будет... Не знаю... Понимаю, конечно... Не знаю, я не...
Вернулся мой конвоир, грузно притопал по лестнице снизу. Увидев меня, сходу рыкнул:
- Ты чего здесь? Я тебе где сказал?
Сам он был весь такой важный, шумный, отдувающийся и пыхтящий - отдалённый голос на лестнице потерялся на этом фоне.
Мы прошли длинным коридором в соседнее крыло, в допросную под другим номером; признаюсь, по пути у меня кружилась голова и подрагивали поджилки.
Неужели все зря?
Псу под хвост?
Напрасно?
Это каким же невезучим надо быть, чтобы именно теперь, после всего пережитого, меня нашла та клятая ориентировка?
В том, что это так, я уже не сомневался.
Иначе - откуда им знать?
Брат. Нейродрайв. Летал раньше.
Речь шла обо мне, безусловно; таких совпадений в природе не бывает.
Нет, о нейродрайве они услышать могли - хотя бы от гонявшихся за мной пилотов; доказать - уже вряд ли, чьи-то расплывчатые ощущения к делу не подошьёшь, да и без надобности им это, только дело усложнять. Броневичок везде фигурировал как флайкар, вот и все.
Но - брат?
Но - летал раньше?
Мозги лихорадочно искали другое, любое другое приемлемое объяснение.
Не объяснишь, хоть расплющись.
Пусть фразу про "летал раньше" я неправильно понял.
Но - брат?
Стена.
Допрос начался с того, что следователь поинтересовался, нормально ли я себя чувствую.
Неспроста?
Сердце глухо ухало где-то в пятках.
Стандартный протокольный момент: мне зачитывают анкетную часть.
Имя фигурирует то же, вымышленное. Все данные - те единственные, что я назвал в самом начале.
Непонятно.
Или их бюрократия так требует?
Сижу, как на иголках.
Адвоката пока нет.
Что может быть? Опознание?
Да, вероятно, опознание. Тогда понятно, почему имя пока то же. "Переименование" нужно оформить и зафиксировать документально.
Мать примчалась бы сразу, как только узнала. Вот - понятен и поздний допрос. Ох, мама, мама.
Жду.
Начинается обычная тягомотина вопросов.
Это что - чтобы заполнить паузу?
Жду. Привычно молчу.
Вопросы набирают обороты. Один из следователей втолковывает мне что-то, старается. Зачем он старается?
****
Через час допроса я уже вообще ничего не понимал.
Пришёл адвокат, извинился за опоздание, вежливо осведомился о здоровье и претензиях, уселся в уголке.
Никаких изменений в поведении, никакого обещания предстоящего сюрприза. А ведь мой адвокат - не уникум самообладания.
Всё как всегда.
И следователь выкладывается от души, и второй уже подключился - работают ребята, всерьёз работают.
А мне размывает душу предательское ощущение нереальности происходящего.
Может, я вообще что-то не то услышал? Сам себе придумал, сам себя напугал?
Допрос стандартно длился и стандартно закончился; к этому времени я уже немного - нет, не успокоился, конечно, но как-то... стабилизировался, что ли. Я решил реализовать наконец своё право и поговорить с адвокатом. Наедине.
Надо было видеть, как поотвисали челюсти у следователей, когда я заявил о своём желании.
Они покинули помещение так торопливо, словно малейшая заминка могла спугнуть переменчивую птицу удачи.
Наконец, мы с адвокатом остались вдвоём. Он довольно потёр руки.
Улыбнулся.
Ободряюще кивнул.
И спросил:
- Итак?
Я смотрел на его лицо, озарившееся радостным предвкушением.
А ведь у парнишки дело-то, наверное, первое - мелькнуло в голове. Вон как переживает, бедняга. Энтузиаст. А хватки-то нет, профессионализма не видать пока. Нет, никак не похоже, чтобы он мог что-то знать - и придержать при себе, не выложить сразу. Да и зачем бы ему?
- Вы хотели со мной поговорить, - напомнил адвокат уже слегка нетерпеливо и чуть ли не просительно. - О чём?
Я откашлялся. Совсем отвык говорить, черт возьми.
- Хотел разузнать о тактике, - голос все равно звучал хрипловато. - О тактике защиты, которую вы запланировали. Вы... ведь планируете что-нибудь?
Адвокат покраснел, ей-богу. Краснеющий юрист - да, это было что-то.
- О тактике! - воскликнул он, широко, театрально разводя руками. - Вы хотите услышать от меня о тактике! Вы не дали мне ни зацепочки, ни крошечного факта, который я мог бы использовать, не сказали ни словечка - а теперь хотите знать о тактике!
Никакого плана у него не было и в помине, это отчётливо читалось под его преувеличенным возмущением. Да, адвокат мне попался - тот ещё подарочек.
- Но ещё не поздно, впрочем, - заговорил он торопливо, придвигаясь ко мне. - Я очень рад, что вы одумались, правда. Только поймите и другое, молодой человек. Доверие, только доверие может быть основой наших взаимоотношений. Составим, непременно составим мы с вами планчик. Не сразу, конечно. Мне нужна информация, понимаете ли. Вам нет смысла скрывать что-то от меня; я не использую её вам во вред, поверьте. Вы расскажете мне сейчас всё подробненько, по порядочку. И мы разработаем тактику. Мы ещё им всем покажем!