– Abyssus abyssum invocate (лат. бездна взывает к бездне). Да, вы не ослышались, ведь бездна есть всего лишь проекция вашего смотрящего в бескрайность взгляда. Да уж, в кои времена бог дал нам первое слово, – громко заявил Люцифер, чем вызвал разноголосье со стороны левой трибуны. – Глядишь, в скором времени и право на слово вообще перейдёт к нам, – ухмыльнулся Люцифер, на что уже со стороны правой трибуны последовали крики типа: «Не дождёшься!». – Ладно, что уж спорить. Время нас рассудит, – обернувшись на последней фразе к арбитражной комиссии, Люцифер сложил пальцы рук в замок и, подняв их поверх головы, таким знаком отсалютовал Времени. – А почему так вышло, и как я утверждаю, будет всегда выходить? – обвёл взглядом трибуны Люцифер. – Вовсе не потому, что того захотел Господ. А всё потому, что он сам – всего лишь концентратор обстоятельств, перед которыми и находится в собственной зависимости. – Бросил свой взгляд на Господа Люцифер, но тот и бровью не повёл, и единственное, что было видно – он что-то шепнул рванувшемуся было с места Михаилу, и тот, источая молнии, не посмел ослушаться и остановился на месте. – Я не собираюсь погружать вас в непонятные дебри теистики, да и не в моей природе заниматься казуистикой, я – как все вы знаете – всегда режу правду-матку…
– Вот поэтому-то в твоих словах и нет ни капли правды! – с места крикнул, не удержавшись, Гавриил и под одобрительный шум соратников, обрушив волну смеха, добавил: – Где ж ей быть, после всего того, что ты с ней сделал? Да только – в гробу. Ха-ха!
На что со стороны падшей братии мгновенно последовал гул возмущения. Но Люцифер оставался невозмутим и, бросив презрительный взгляд на Гавриила, ответил:
– А я, знаете, совершенно не удивлен, ведь Гавриил ещё тот любитель лука, вот и боится последствий.
– Что ты хочешь этим сказать? – прогремел в ответ Гавриил.
– Не надо делать плаксивое лицо, как будто мы не в курсе, почему ты забросил лук и стрелы и переквалифицировался в копьеносцы, – не лезет за словом в карман Люцифер.
Но Господь не даёт вновь разгореться дискуссии, грозившей свернуть на невербальный путь доказательств, и остановленный на полпути Гавриил замолкает, тем самым давая возможность продолжить Люциферу, который всё же верен себе и не забывает уколоть оппонента, продолжив:
– Ну, так вот, несмотря на то, что кому-то – не буду показывать пальцем – что-то глаза режет до слез, я продолжу резать именно правду, ой, простите великодушно, – Люцифер театрально поклоняется в сторону Гавриила. – Не буду я её калечить, а просто опущу кое-кого с небес на нашу грешную землю. Так, на примере двойственности я укажу, почему будущее за нами, а не за ними, – воткнув свой палец в сторону небесного воинства, загремел Люцифер и, подождав, когда утихнет волнение, вызванное его ором, продолжил:
– Я не собираюсь быть столь категоричным, как это любят делать мои оппоненты, деля всё на белое и чёрное, на добро и зло. Мы все прекрасно знаем – это всё сказки, придуманные для человека, который в силу своей недоразвитости только и может жить тем, что мы ему внушили. А попробуй ему заявить, что он не больно-то и верит – ему мигом объяснят, что костры уже разложены и ждут своих Джордано Бруно, после чего он, ох, как больно поверит. «Если не я, то…», – как часто звучит эта фраза в устах человека. А ведь от того, как ты её закончишь, и будет вынесено решение этому человеческому миру. «Если не я, то кто?», – заявляют радетели – как они думают – добра, но почему-то в желающие защищать это добро не слишком много наблюдается добровольцев, раз звучит такая обречённость в словах. «Если не я, то моё место займет кто-то другой!», – звучит вроде как оправдание, но скорее констатация факта того, что за заменой дело не станет, и получается, что за иной категоричностью – вами названной, как зло – всегда будет преимущество. И, чуть не забыл, как там ещё говорят приверженцы тернистого пути развития: «Свято место пусто не бывает…». Так ведь?
Люцифер, ухмыляясь, уставился на Господа, который на протяжении всего его монолога всё только покачивал головой, но когда тот выдал последнюю фразу (и как бы, тем самым бросил ему вызов) – не выдержал и громко чертыхнулся.
Этим он мгновенно вызвал негодование у Люцифера, не скрывавшего удовлетворенности от своей речи. С чем он повернулся в сторону арбитражной комиссии и официальным тоном заявил:
– И что это такое? А как же проводимая в жизнь политкорректность и толерантность? Я попрошу указать о недопустимости подобного поведения ни от кого, не взирая на ранги и заслуги.