Ох, вот не хотелось бы думать, как смердит наш родственник, напиваясь до чертиков. Благодарно киваю головой и сжимаю горло обеими руками, делая при этом весьма болезненное выражение лица. Издаю странные звуки, похожие на рычание, и поворачиваюсь лицом к отцу. Он внимательно следит за каждым моим движением в ожидании, когда я открою свой рот. Но я пытаюсь делать вид тяжело больной, уж не знаю, поверит ли мой родитель.
– Доброе утро, Андреа. – Отец сжимает поручни инвалидной коляски и вытягивает шею, намекая на поцелуй, который я ему задолжала.
– Папочка, – хриплю я, но это не похоже на ангину, актриса только что умерла во мне.
– Что с тобой случилось? – Он подъезжает ближе, и я вжимаюсь поясницей в столешницу.
– Заболела, сейчас прополощу горло или надену маску. Прости. – Я совершенно забыла, что здоровенный придурок все еще находится в моей ванной комнате.
А вот и он, кстати, громко хлопнув дверью, Джаред издает томный стон, как если бы сейчас кончил и воспарил к небесам оргазма. Мама переглядывается с отцом, затем оба оглядываются на дверь.
– Солнце мое, ты лучшая. Что ты делаешь со мной, Энди, – орет Джаред на всю квартиру и заходит в кухню, оставшись в одном полотенце на бедрах.
– Только не это, – тихо говорю я себе под нос и прикладываю руку ко лбу, удерживая стучащий молот, готовый разбить мой череп.
– Джаред. – Мама расплывается в улыбке, подходит к нему и нежно целует в щеку этого наглого подлеца. – А я все думаю, где ты пропадаешь.
– Поблизости, – отвечаю я и иду мимо них, отталкиваю парня от проема и захлопываю двери ванной комнаты.
Нет, ну до чего скотина. Таскался всю ночь неизвестно где, напускал здесь пара, как в сауне, и даже не собрал за собой свои тряпки. Что дальше? А сейчас начнется самое интересное, мамочка с папочкой будут уже мысленно нянчить своих внуков, а я отнекиваться до последнего, что он был не со мной. И никто не поверит.
Включаю автоматическую щетку и подношу ее к зубам, пока моторчик живо жужжит, отмывая налет на моих зубах, я смотрю в запотевшее зеркало, в котором меня не видно. Следы пятен зубной пасты на стекле, открытый флакончик жидкости для полоскания, упаковка от новой зубной щетки и последнее заставляет вспыхнуть меня с новой силой. Он пользовался последним новым станком, черт возьми. Ополаскиваю зубную щетку, заливаю колпачок жидкости, полощу рот и вытираю запотевшее зеркало, размазывая пасту по стеклу. То, что я никогда не делаю, хочу заметить, но после свиньи это уже не имеет значение.
Выхожу из ванны, подцепив за шлейки джинсы Джареда, и тащу их в прачечную. Если он хотел, чтобы я позаботилась о нем, пусть так и будет. Закидываю его джинсы на девяносто градусов вместе с черными носками, потом пусть втиснет свою пухлую попку в них. Спокойно переодевшись, направляюсь к своим родителям, но застываю на пороге.
– Это мой халат, – вырывается из меня.
– Он очень удобный, тело дышит. Ты была права, – нагло отвечает Джаред, переключается на разговор с моей мамой, которая распаковывает пакеты с продуктами.
– Иди ко мне, кролик. – Папа постукивает по краю инвалидной коляски и выставляет руку, удерживая меня, когда я сажусь на поручень. – Я рад за вас. Ты же знаешь, что мы любим парня.
– Пап, – тяну я, – между нами нет ничего кроме дружбы.
Мама и Джаред продолжают разговаривать, закатав широкие рукава на шелковой ткани, парень начинает нарезать помидоры, пока моя мама смеется в голос над его шутками.
– Я не лезу в твои дела, хотите скрывать, ваше дело. Но пришлите пригласительное на свадьбу, растили вас вместе, женить тоже будем вместе. – Папа сжимает мои пальцы. – Нам надо будет серьезно поговорить. Ты знаешь, о чем.
Я хочу убежать из этого дурдома, ведь то, что последует далее, меня пугает. Не хотелось бы обижать родителей, предстоящий разговор по-настоящему пугает, особенно если скажу правду. Пока мама поджаривает на сковороде куриную грудку, рядом с ней, размахивая хаотично руками, что-то рассказывает Джаред. Он даже приседает немного, чтобы все выглядело, как в его рассказе. Мама заливается смехом, я же не верю своим глазам, какой же он очаровательный. Но то, что он намеренно делает вид, что мы встречаемся, очень напрягает. Не понимаю, для чего он так себя ведет?! Когда родители Джареда разбились, мой отец стал его официальным опекуном и крестным в одном лице. В итоге, разница наша в восемь лет ощущалась только для него, я даже не знаю, кто он для меня. Не брат и не родственник, но росли мы вместе. Он защищал меня, если это было необходимо, помогал с уроками, таскался за мной везде и повсюду, отгонял всех парней в районе мили. Только когда он уехал в колледж, мы расстались, и то постоянно приезжал. Теперь мы живем отдельно, но бесконечное количество времени проводим вместе. Конечно, никто не сомневается, что роднее его для моих родителей в виде зятя никогда не будет. Но при этом они не вмешиваются, в стороне наблюдают за развитием событий.