— Ронни, не трать силы, — Психея говорит со мной через парня, который идет за мной, но по ее велению не может ускориться, ведь содрогается от потери крови.
— Хватит! — Кричу, идя спиной вперед. — Остановись! — Она убивает его. Прижимаю телефон к уху, повторно набирая. Нет связи. Бегу дальше, сворачиваю за угол, видя впереди лестницу наверх. Терплю боль в ногах и животе, спеша к ней, и забираюсь на несколько ступенек вверх, хлопнув ладонью по люку. Тяжелый. Значок связи начинает мерцать, и я нервно улыбаюсь, прижимая телефон к уху. Гудки. Это гребаные грудки. Сердце бешено колотится в груди. Губами начинаю шептать без остановки: «Возьми трубку, возьми, возьми, возьми…»
Грубая хватка. Сжимаю рот, чтобы не закричать, когда Дилан резко дергает меня, буквально отрывая от лестницы, и бросает на пол. Успеваю поставить руки, но все равно бьюсь подбородком, жалобно простонав от боли. Телефон отлетает в сторону, и я набираюсь сил, чтобы подняться на колени, правда рвануть к аппарату не выходит. Парень наклоняется, сжав руками мои предплечья, и заставляет встать на ноги.
— Не напрягайся, черт возьми! — Пихаюсь, пытаясь освободиться. Если Дилан будет прилагать столько усилий, поднимать тяжелое, то его состояние только ухудшится. Дергаю руками, разворачиваясь, и вонзаю пальцы в плечи ОʼБрайена, взглянув ему в глаза с мольбой:
— Приди в себя, Дилан, приди в себя, — начинаю шептать, касаясь ладонями его щек, пока парень стоит без движения, с прежней наглостью смотря в ответ. — Пожалуйста, — заикаюсь, с тревогой хмуря брови. — Пожалуйста, приди в себя…
ОʼБрайен смеется. Психея смеется. Он грубо хватает меня под руку, ведя за собой. Я не могу сопротивляться. Именно этого Она и хочет. Дилан умрет, если будет так напрягаться. Оглядываюсь, с судорожными вздохами смотря на телефон, что продолжает лежать на полу. Дерьмо. Дерьмо!
— Дилан, — продолжаю попытки достучаться до него. — Дилан! — Но он даже не опускает голову. — Борись с ней, Дилан!
Рывок в сторону. Бьюсь головой о трубы, вскрикнув, когда парень сжимает губы, сжав мою шею пальцами. И повторяет. Удар о стену. Еще. И еще. Перед глазами темнеет от боли. Хнычу, сжав губы, и прикрываю веки. Парень берет меня за затылок, вонзая пальцы в волосы, и вновь ведет за собой, отчего мои ноги подкашиваются. Вижу, как кровь с новой силой начинает стекать по ткани, и роняю слезы, умоляя:
— Оставь его, — хмурюсь. — Прошу, он же умирает.
Психея мне не отвечает. ОʼБрайен подходит к камере, из которой я вышла, одним движением распахивает железную дверь, и в ту же секунду содрогается, сгибаясь от боли. Хрипит, еле удержавшись на ногах. Я невольно поддерживаю его руками, боясь, что это станет его последней каплей. Но мое действие вызывает улыбку у Психеи, поэтому Дилан неприятно усмехается, рывком бросив меня внутрь камеры.
— Что за забота, — смеется, когда я разворачиваюсь, с яростью бросившись обратно к нему, но парень закрывает дверь, двигая огромную железную, давно заржавевшую вставку. Дергаю дверь. Не поддается. Поднимаю злой взгляд, смотря на парня через решетку:
— Я убью тебя, — рычу, начиная колотить дверь. Обращаюсь к Психее, и лицо Дилана внезапно становится серьезным, поэтому повторяю для него:
— Приди в себя, — протягиваю руку через решетку, хватая его за ткань футболки. — Давай же, — дергаю, проглотив злость, так что в глазах вновь блестят слезы. — Давай, — мой голос обрывается, когда парень, сохраняя равнодушие, касается пальцами ножа. — Что ты делаешь? — Глотаю воду во рту, с ужасом наблюдая за тем, как Дилан сжимает рукоятку, резко выдернув острый предмет из живота. Смотрю на кровавое острие, качая головой:
— Не смей…
Дилан улыбается краем губ. И с такой же силой вонзает обратно. Еще глубже. Мой рот широко распахивается, как и глаза, с губ срывается скованный вздох. Слезы, собравшиеся в краях век, медленно скользят по щекам. В горле терзает боль, от которой стенки сжимаются, вызывая тошноту. Поднимаю взгляд на парня, который внезапно меняется в лице. Он сжимает веки, согнувшись, прижимается лбом в решетке, схватившись за нее руками, ноги сгибаются в коленях. Я стискиваю пальцами ткань его футболки, стараясь помочь ему держаться.
— Боже, — шепчу, шмыгая носом. Мой взгляд мечется в панике. — Дилан, — ладонями пытаюсь приподнять его голову. — Эй…
Его трясет. Болевой шок. Это мой шанс.
— Дилан? — Потираю его мокрые щеки. — Открой глаза — прошу, лбом прижимаясь к решетке. — Пожалуйста, посмотри на меня. Давай.
ОʼБрайен стонет от боли, грубо хватает мое запястье одной рукой, сжимает пальцами кожу, с трудом справляясь с дыханием.
— Давай, давай, давай… — Шепчу, с надеждой смотрю на него, но вдруг слышу смех. Дилан просовывает сквозь решетку руку, схватив меня за шею, и дергает на себя, отчего бьюсь щекой о железную дверь, молча справляясь с болью. Парень еле поднимается на ноги, а вот я опускаюсь на колени, пытаясь разжать его пальцы. Он довольно ухмыляется. Нет, Психея смеется. Это все она. Моргаю, смотря ему, ей в глаза, шепча:
— Я уничтожу тебя.
— А смысл? — Хрипло спрашивает, наклонившись лицом к решетке. — Он все равно сдохнет к тому времени, — улыбается, отпуская мое горло. Не шевелюсь, застыв в сидячем положении. Смотрю в спину парня, который уходит в темноту, еле перебирая ногами. Мои руки опускаются на колени, нервно дергая ткань футболки. Начинаю быстро моргать, сжимая дрожащие губы. Оно лезет наружу. Оно — это эмоции. Ладонью прикрываю рот, который не могу больше держать закрытым. Слезы без конца текут по щекам. Внутренности выворачиваются, просясь наружу через глотку, и меня тошнит. Кашляю, плюясь какой-то мутной водой. У меня болит горло. Кажется, температура вновь подскочила. Кожа лица горит. Голова идет кругом. Кое-как отползаю от двери, чувствуя, как руки слабнут. Валюсь на пол, прижимаясь щекой к грязному бетону. С мокрых губ срывается сухой кашель. Тело дергается от холода. Стресс. Он лишает меня сил. Мне остается надеяться, что Карин сможет найти Дилана. Она точно найдет. Она сможет. Она… Щурю веки, когда перед глазами все начинает плыть. Слипаются. Вижу, как тени спокойно парят мимо моей камеры. Вновь слышу Их шепот. Ровно дышу. И сжимаю веки, погружаясь во мрак.
***
Ему еле удается идти, перешагивать крупные трубы, держать равновесие. А Психее гораздо сложнее управлять столь слабым телом, когда у самой силы на исходе. Ронни Добрев не поддается, она не пропускает в себя ведьму даже под давлением шантажа, и у Психеи нет возможности искать новое тело, новый вакуум, чтобы продлить себе жизнь. Как бы, черт возьми, этого не хотелось, но Ей придется сохранить это тело, а для этого требуется…
Дилан опускает голову, остановившись. Под его ногами лежит телефон. На горящем экране оповещение о пропущенных звонках. Парень прижимает ладонь к ране, пачкая пальцы в крови, со злостью топнув по мобильному аппарату ногой. Они уже едут сюда. Она, Психея, чувствует это. Она чувствует жертв. ОʼБрайен сохраняет равнодушие на лице. В его темных глазах не отражается свет от мерцающих ламп. Чтобы тело дольше приносило пользу, стоит позаботиться о нем. До поры до времени. Момент придет, и Психея сломает Носителя.
Шепот окружает. Он растет, становясь громче, и из темноты начинают выплывать силуэты в темных мантиях. Женщины-охотницы мычат, напевая что-то под нос, шепчут, говоря на своем, особенном языке. Языке Психеи. Они приближаются, двигаются, подчиняясь приказам и командам. Их голоса громче бьются о стены, эхом разлетаясь по всем коридорам убежище, поверхность луж начинают дрожать, с потолка осыпаться грязь, пыль подниматься с пола, хаотично паря в воздухе. Дилан поднимает мокрую от холодного пота ладонь к ножу, обхватывая рукоятку. Исподлобья смотрит на приближающиеся тени с бледными неживыми лицами. Сжимает пальцами железо, тело парня дергается, мускулы лица заметно дрожат, голова потрясывается. С каждой секундой взгляд мрачнее, по коже катятся ледяные капли. Они уже окружают. Они выполняют волю Психеи. Встают вокруг ОʼБрайена, продолжая шептать, и ждут сигнала. Дилан с ледяным спокойствием наклоняет голову к плечу, выдернув острое оружие, — и Они бросаются на него, широко раскрыв рот, и безумно вопя, словно стараясь оглушить. Но главная задача в ином. Они заталкивают сознание Дилана глубже. Дальше в сон.