Не могу разглядеть их лиц, они стоят в тени, выглядывают, смотрят на меня.
Они знают, что я здесь, что я вижу их. И они смотрят в ответ.
Хмурю брови, сжимая губы, чтобы прекратить кашлять. Дети в легкой для этой погоды одежде начали двигаться. Они словно переглянулись, после чего сорвались с места, убегая в сторону высоких деревьев, что стояли по краям нашего участка.
Неужели, соседские? Черт. Люди пускают слухи и сплетни об этом доме, вот теперь он что-то вроде дома с привидениями. Теперь сюда ходят подростки, чтобы проверить, да?
Отхожу от подоконника, качая головой. Дедушка рассказывал, что на Хеллоуин тут вообще черт знает, что происходит.
Вздыхаю, отворачиваясь от окна. Чувствую, мне осталось недолго нежиться в кровати, так что нужно поскорее туда вернуться.
Черт, а ведь напугали меня.
***
***
- Ты в порядке? - Тайлер вряд ли смог бы промолчать.
Бледный, хмурый, озирающийся по сторонам - всё это было таким обыденным для Дилана, но сейчас Тайлер чувствовал, что его друг напряжен. Он молчалив. Слова не проронил с их встречи. Лишь оглядывается, гневно реагируя на любой раздражающий его звук.
А что мог сказать Дилан? Парень до сих пор не понял, что именно видел вчера. И винит во всем выкуренные сигареты новой фирмы, которую решил попробовать, мол, экзотики захотелось.
Дилан опять же оглядывается по сторонам, в особенности всматривается в людей, что идут позади них.
- В норме, а что? - шмыгает носом, подняв глаза на Тайлера.
- Ты из-за вчерашнего? - тот не отстает, думая, что Дилан ведет себя странно из-за очередного происшествия: отрезанные головы животных, пропажи детей. Мысленно Тайлер не хочет связывать эти события с другом.
Дилан оттягивает ремни рюкзака, сутулясь. Он всегда горбит спину, когда чувствует себя подавленным, ощущает, что находится “не в своей” тарелке. Тайлер понимает это, поэтому хлопает парня по спине, заставляя того усмехнуться.
Небо над головами бугрится, облака темнеют, сгущаются, образуя черный навес над городом. Грядет непогода. Повезет, если дождь начнется после окончания занятий. Неестественно темно для утра. Автомобили едут с включёнными фарами, чтобы видеть дорогу.
Тайлер вдруг чувствует странное жжение в спине. Будто на коже образовалось раздражение. Хочется почесаться, но вместо этого парень оборачивается, касаясь рукой плеча. Смотрит в идущую навстречу толпу. Приглядывается к лицам, ловя себя на мысли, что его одолевает неприятное ощущение. Будто кто-то смотрит.
Тайлера передергивает. Он отворачивается, продолжая идти за другом, который не заметил его странного поведения.
А толпы подростков уткнулись в телефоны, разговаривают, смеются, не опуская глаз. Никто не заметит маленькие силуэты, никто не почувствует их прикосновения при перемещении. Они стоят на месте, скользят в толпу, чтобы затеряться. Их не видят, ведь они не хотят этого.
“Маленький человечек” стоит ровно, немного наклонившись. Смотрит на уходящих парней, один из которых секунду назад почувствовал его прикосновение.
Тайлер раздраженно ворчит, поднимает руку, пытается почесать спину. Неприятное ощущение колит между лопатками. Расправляет плечи, наклоняет голову разные стороны, чтобы шея хрустнула. Попытки избавиться от раздражающего зуда не увенчались успехом, ведь на него до сих пор смотрели.
***
Легкая кофта не спасает от холодного ветра, что бьет в лицо, нагло путая мои волосы, которые еще с трудом укладывала после сна. К слову, тревожного сна. Скорее, я вынуждала себя уснуть. Иначе провалялась бы всю ночь с открытыми глазами, размышляя о бытие и вселенной.
Вечерняя апатия - это нечто обыденное для многих людей, особенно эмоциональных подростков. Может, внешне по мне не скажешь, но я тоже отношусь к их числу. Просто, не вижу смысла проявлять эмоции, рассказывать о своих чувствах всем вокруг, ведь никому толком не интересно.
Мир эгоистов? Нет, просто, каждого заботят свои проблемы.
Быстро перебираю ногами, чтобы скорее оказаться в стенах кирпичного здания. Черт, здесь настолько длинная аллея, что было бы неплохо сделать у ворот автобусную остановку. И этот транспорт шел бы прямо к ступенькам широкой лестницы школы.
А пока доберешься до нее, можно и переохладиться.
Поднимаюсь по ступенькам, практически бегу, ибо нос холодный и красный. Но легкое касание заставляет притормозить.
Мне не показалось. Кто-то коснулся моей ладони.
Хмуро оборачиваюсь, смотря на позади идущую толпу. Не сдерживаюсь, вздрагивая, ведь табун мурашек прошел по спине. Неприятное ощущение осело в горле, и мне захотелось пить.
Щурясь, осматриваюсь, но ничего толком не нахожу. Может, из-за этой ночи я стала нервной? Возможно.
Убираю локоны волос за уши, разворачиваясь.
И не замираю. Никакой реакции на то, что вижу.
Небольшой силуэт сочится сквозь толпу, прямо в двери школы. Хмурю брови, ведь догадывалась, что это опять дети. Господи, но что им надо? Может, они думают, что я призрак раз живу в доме, о котором ходят слухи?
В любом случае, мое сердце вряд ли выдержит очередную их ночную выходку, поэтому быстро перебираю ногами, направляясь в коридор школы. Глазами ищу этого сопляка, чтобы хорошенько промыть мозги. Хотя, тогда придется говорить, да?
Как ни странно, темный силуэт явно выделялся среди большой молодежи. Я не медлю, начиная проскальзывать между людьми. Стараюсь не толкать их. Сгибаю руки в локтях, прижимаю ладони к грудной клетке, идя боком. Мне приходится не моргать, чтобы не потерять ребенка из виду. У него короткие темные волосы и слишком легкая одежда. Я бы сказала, это походит больше на пижаму в темно- зеленую и бледно-салатовую полоску.
Мальчик, по крайней мере, я думаю, что это мальчик, свернул к лестнице, а у меня в голове рождалось всё больше вопросов. Это ведь старшая школа, так почему никто не обращает внимания на ребенка?
У меня в рюкзаке лежит фотоаппарат. Возможно, мне удастся снять его. Покажу дедушке. Он должен знать соседских детей. Пускай сам разберется с их родителями.
Бегу по лестнице, наверх. Обгоняю людей, что медленно идут впереди. Кто-то выходит на втором этаже, кто-то на третьем, но никто не поднимается на четвертый. Как я поняла, на этом этаже только разные секции, клубы, которые открываются после окончания занятий. На меня бросают взгляды, ведь я иду выше. Мальчика уже потеряла из виду, поэтому начинаю терять уверенность, медленнее двигаясь. В холодных руках сжимаю камеру. Громкие голоса с нижних этажей “тускнеют”, впитываясь в бледные стены.
Я делаю ещё пару шагов, тормозя. Поднимаю голову, смотря в сторону проема между лестницами. Ноги. Хлопаю ресницами, прищурившись.
Тонкие ноги, обтянутые бледной, почти прозрачной кожей. Штаны оборваны на уровне колен. Меня шокирует то, что ноги босые. Ногти желтые, явно давно не стриженные. Я делаю ещё шаг, поднимая взгляд выше. Ребенок не двигается. Я могу разглядеть его худое тело, висящую ткань, темные пуговицы.
Но стоило мне сделать ещё шаг, как он вновь двигается. У меня почти вышло подняться на уровень, чтобы разглядеть его лицо.
Что ещё за игры? Салки? Догонялки?
Быстро поднимаюсь по лестнице, взглядом цепляя маленький силуэт ребенка, который толкнул дверь, выскочив на четвертый этаж. Ему не уйти от меня. Я успею его сфотографировать.
Крепко сжимаю в одной руке камеру, другой резко распахиваю дверь, подняв аппарат к лицу, но дергаюсь, чуть ли не испустив с губ крик.
А вот черноволосая девушка, испуганно вылупившая глаза, явно не сдержалась. Она пискнула, но после выдохнула, хватаясь одной рукой за живот:
- Вот же…
Я веду себя грубо, ибо вместо того, чтобы извиниться, делаю ещё шаг в сторону от дверей, всматриваюсь в пустой коридор за спиной девушки, которая вдруг коснулась моей руки:
- Ты ищешь фото-клуб? - её приятный голос расслабляет. Секунду назад я была на взводе, но сейчас спокойно перевожу на неё глаза, невольно ловя себя на мысли, что не могу оторваться от улыбки этой девушки. Не успеваю отрицательно качнуть головой. Девушка начинает подниматься на носки, тихо хлопая в ладоши: