Вскоре мы подружились с Паном (баскетболистом): почти каждую смену играли в шахматы до 2 часов ночи и много говорили. Я пыталась понять, что с ним не так. Однажды я принесла в психушку свое домашнее вино из одуванчиков. Мы пили его в моей палате, а потом танцевали в туалете.
Он угощал меня своим сигаретами. Мы представляли, будто находимся в пятизвёздочном отеле на берегу черного моря. Так мы встречали рассветы и время на работе больше не казалось мне таким мучительным.
Я начала относиться к душевнобольным, как к самым обычным людям. Больше не боялась.
Однажды Пан дал мне попробовать таблетки, которые им выписывают, кажется, они назывались «Галоперидол». Два дня я не могла открыть глаза, они по-сумасшедшему опухли и постоянно закатывались. Ко всему прочему я плохо ориентировалась в пространстве.
Момент, когда я захотела покинуть место летней работы пришёл спустя месяц. Я побывала в здании для острых больных. На первом этаже лежали бомжи и туберкулезники. Их привязывали к койкам кожаными жгутами, и почти не кормили твердой пищей, дабы избежать частой смены подгузников. Никто не хотел за ними ухаживать. На втором этаже алкоголики. Мне ярко запомнилась картина: лысый череп сумасшедшего шепчет побелевшими губами молитвы, периодически срываясь на крик. Захлёбывается пеной и смотрит внутрь своего пустого сознания в поисках спасения. В конце длинного коридора на семи замках была расположена комната Розочки. Каждое утро она рожала воображаемое дитя из чрева, срывая с себя одежду, обнажала испещренные шрамами плечи. Ее крики, сливаясь с треском битого стекла, доносились до окон моей палаты. Её нужно было кормить и менять подгузники. Это заставило меня в срочном порядке искать вакансии. Но по удачному стечению обстоятельств вскоре мне сказали ,что я имею право остаться в спокойном здании среди уже знакомых психов.
К чему я это всё? Да просто хочу сказать, что все мы психи. Разве ни у одного из нас не возникало желания свести счёты с жизнью? Сомневаюсь, что таких мало. Не так давно я относилась к душевнобольным, как к изгоям общества, неспособным взять себя в руки. Действительно, такие там были, но наряду с ними я встретила типичных людей с мирскими желаниями, потребностью во внимании и простом человеческом счастье. Просто на каком-то моменте они сломались. Сдались и отдалась воле обстоятельств. Однако, на моих глазах бабушка Вера встала с кровати и пошла к выходу, ее забрала дочь и больше я их не видела. Пан нашёл работу души, восстанавливал пожилых людей после инсульта. Павлик Морозов восстановил паспорт и в последние рабочие смены я его не встречала, наверное, отправился дальше налаживать свою личную жизнь. Что касательно Насти, то она вернулась к мужу и сыну. Надеюсь, сейчас у нее все хорошо.
Не скрою, что в последнее рабочее утро я чуть ли ни бегом покидала здание, с абсолютным нежеланием туда возвращаться. Но вспоминая свое прежнее отношение к этому месту, я осознала ,что во многом ошибалась.
Я знаю, что в психбольницу по сей день привозят новых пациентов, но они такие же люди ,как мы с тобой. Каждый день кто-то ломается. У кого-то садятся батарейки. Но они обязательно выкарабкаются. Сами. Потому что на самом деле хотят жить. Просто, мне кажется, бояться.
А вот мы с тобой, согласись, забываем о том, что уже живём, и все в этом мире нам подано на тарелочке. Вот только порой не хватает смелости перебороть страх и взять то, что так нужно.
Рассказ №2
«Я люблю тишину.
И люблю когда тишина,
Мне поет о чудесной природе
И о том как ужасны дома.
Я люблю слушать ветер и сосны.
И люблю когда юный снег,
Оседает пыльцой мне на дёснах,
Как не смог ни один человек
Пусть обманет меня эта сырость,
И к душе сладко льнущая тишь.
Я бы ей ещё сто раз проверил,
Чем тому ,что ты говоришь
Люди уходят, закрываются двери,
Но мне кажется я не одна.
Разбежались на воле все звери
Из того что зовётся душа.
Я в компании очень умных.
Очень старых и мудрых людей.
Это книги и литература:
Стали вдруг кислорода важней.
Мои ладони ласкают тени,