– Вроде бы одно и тоже. Но межу общением и коммуникацией разница, как межу шаром и кругом. При живом общении инфа не только передаётся, но и перерабатывается, а сетевая коммуникация – лишь пересылка. Не видно лиц – не видно эмоций.
Словно в доказательство к этому виртуальная физиономия стала корчить рожи, демонстрируя изумление, грусть и радость. Весьма убедительно и наглядно.
– И вышло, как по принципу упражнения и не упражнения Жана Батиста Ламарка, – продолжил незнакомец, наконец, перестав кривляться. – То, что не использовалось – утратило подвижность. Вы не глупы. Далеко не глупы. Но заперлись в своих коконах и связаны с миром многочисленной сетью тонких невидимых проводов, которые позволяют передавать, потреблять… данные. Реальный мир для вас наглухо закрыт. Стало проще написать сообщение в соседнюю комнату, чем сказать.
Историк слушал нежданного собеседника, который появился в мониторе, как призрак из подвала, и с какой-то досадой чесал щеку.
– Психи… – пробормотал он растерянно.
А лицо в экране поправило:
– Психи, с телефонами в руках.
– Но с этим надо бороться, – встрепенувшись, произнес историк. – Как-то.
– С этим трудно бороться, – отозвался собеседник. – И надо ли?
На лице историка отразилось недоумение, а незнакомец пояснил:
– Ещё не много и можно будет с помощью чипа в голове подключаться ко всемирной паутине. Всегда онлайн. Не мечта ли? И не важно, что, в конце концов, вы почти разучитесь говорить. Зачем? Ведь можно напечатать, отправить визуальную голограмму. Останется совсем немного тех, кто сохранит умение общаться. Они станут для вас богами, поскольку будут творить. А на это пока способен только удивительный человеческий мозг. Они продолжат создавать всё новые и новые способы коммуникации, новый миры, цифровые вселенные. А потом вы вовсе перейдёте в виртуальный мир. Там всё будет, как вам удобно, станете такими, какими быть хотите – сильными, красивыми, стройными. Сможете перекраивать обстановку по своему вкусу, даже люди вокруг примут такой облик, какими желаете видеть их. А смерть… О ней даже не вспомните. Мысль такого содержания никогда больше не всколыхнётся в вашем уме. Ведь он теперь виртуален. И когда тела ваши умирают – вы этого не знаете, не чувствуете.
– Но как же это? – оторопев от происходящего и тараща глаза, спросил историк.
– Просто исчезаете, как исчезает стёртая программа, – ответило лицо. – И пока миллионы таких как вы остаются лежать в виртуальном анабиозе, небольшая группа живых, реальных людей приводит планету в порядок.
Историк открыл рот, чтобы задать еще вопрос. На самом деле, он хотел задать еще много вопросов, но лицо вдруг посмотрело ему прямо в глаза, затем окно свернулось, а файл исчез.
Напрасно историк перекапывал жесткие диски, сетевые хранилища и виртуальные облака, тщетно пытался подобрать запросы в браузере, бесполезно рылся в архивах, надеясь хоть еще не много поговорить с таинственным собеседником. Узнать.
Спустя пару дней, когда наконец осознал, что послания не найти, историк отправил все виртуальные устройства в режим сна и, взяв с полки почти раритет – бумажную книгу, лег читать.