— Что за голос? — уточнил граф, привлекая к себе внимание, и пошёл с ними рядом.
— Не помним.
— Не знаем.
— Не слышали, — монотонно повторили они.
Мы с Куртом молчали, чтобы себя не выдать. Курт нетерпеливо ёрзал, но я взяла его за руку и попыталась успокоить.
— А что вы здесь забыли?
Оборотни молчали, теперь они никак на вопрос не отреагировали.
Опять началось это странное действо с поднятием вверх рук.
Граф несколько раз повторил вопрос, но оборотни не обращали внимание и только, когда они опустили руки и стали ходить просто по кругу, на вопрос графа ответили все трое одновременно.
— Хотели проверить.
— Шли мимо.
— Заплутали.
— Лор Фуртис, это то, чем кажется, — нахмурился его сиятельство, посмотрев на лекаря.
— Похоже, у них сбивается мысленная связь, — и пояснил для меня, — на небольшом расстоянии сознание оборотней объединяются, и стая начинает мыслить, как одно существо. Об этом мало кто знает, но в некоторых трудах магов теоретиков эта информация есть.
Мы ещё немного понаблюдали за странным действом.
— Что вы думаете об этом всём, лора Элиза? — спросил граф.
Я подошла к людям ближе, щёлкнула перед одним из них пальцами, но он даже не вздрогнул. Зрачки у всех были расширены, дыхание замедленно, у некоторых наблюдалось мышечное подёргивание.
— Мне показалось это похоже на массовый психоз, но это больше похоже на лунатизм. Когда люди совершают определённые действия, находясь при этом в состоянии сна, — задумчиво проговорила я.
А если это так, людей можно попробовать разбудить.
И мне в голову пришла идея. Не самая лучшая, если быть откровенной. Но мы всегда задним умом крепки.
— Кто из женщин оставил грудных детей? — спросила я.
Мне показали несколько женщин.
Я подошла к каждой и заговорила о детях. Кто-то или никак не реагировал, или совсем немного. Самую молоденькую схватила за руку, у неё в районе груди проступили мокрые пятна, видимо, даже молоко не успело перегореть. Дёрнула на себя.
И строго спросила:
Где твой ребёнок? — женщина вздрогнула, с ужасом посмотрела на меня осознанным взглядом, истошно заорала и стала заваливаться на землю.
Подбежали мужчины, схватили, её за подмышки и вытащили из круга.
Я прощупала пульс, он был ровным, хоть и слегка ускоренным. Лор Фуртис с другими лекарями продиагностировал её тело, но ничего опасного, кроме истёртых до мозолей ног не нашёл.
Граф подошёл ближе и внимательно за всем наблюдал.
Ресницы у девушки задрожали, она медленно приходила в себя. Я села рядом с ней, взяла за руку, стала поглаживать. Мне никто не мешал.
— Всё хорошо милая ты в безопасности, твой ребёнок в безопасности, мы позаботимся и о тебе, и о нём. Слушай мой голос и не открывай глаза. Вот так, правильно. А теперь попробуй расслабиться, ещё сильнее, сильнее. Расслабься так, чтобы ты не смогла открыть глаза.
Я постепенно вводила её в транс, всё глубже и глубже. Поглаживала по руке.
— Расскажи, почему ты пришла сюда.
На поляне воцарилась гробовая тишина.
— В деревне много болтали об этом, мне стало интересно, и я пошла посмотреть. Потом кто-то со мной говорил, не помню. Шёпот, я слышала шёпот. А после я шла, это было очень важно, нельзя останавливаться, если бы кто-то остановится, все умрут.
Она стала сильно вздрагивать, волноваться, но я её успокоила.
— Открой глаза и посмотри. Ты остановилась, но все живы, видишь? Всё в порядке, вас обманули.
— Обманули, — повторила она за мной, — это хорошо.
Я опять ввела её в транс и заложила в сознание новые установки.
Я рисковала. У людей в состоянии истерии гипноз может только усилить припадки.
Но я совсем не была уверена, что это была истерия, что-то странное было в их поведении. Их повисшие по бокам руки, склонённая вперёд голова, мелкие шаги — всё сильно напоминало поведение лунатиков во время приступа.
Оборотни, когда им задавали вопросы, словно пробуждались на мгновение и засыпа́ли обратно.
Поэтому я рискнула.
Конечно, за один раз невозможно изменить все заложенные в голову программы, но я попыталась заложить специальные установки, которые не позволят запустить старую.
— Мне нужно будет с ней поработать, — шепнула я лору Фуртису, — когда она немного придёт в себя, ей нужно будет вернуть ребёнка, теперь он для неё стал якорем.
— Как вы это делаете, лора? — граф улыбнулся.
— Это работа с бессознательной частью разума. Вы можете заставить печень работать или нет? Или почки? Так и бо́льшая часть работы мозга происходит в бессознательном режиме.