— Вам, лора Преока стоило это сделать раньше, — разрезал он по живому.
К горлу подкатил ком, я отвернулась и быстро заморгала.
— Вы правы, ваше сиятельство, но я этого никогда не сделала бы, — в моём голосе прорезались сталь и холод, плечи распрямились.
Генерал, наконец, посмотрел в глаза, в них бушевала буря и боль.
— Вам отдали бесчеловечный приказ! Вы же знаете, что в логове живут в основном в дети? Это был их приют, потому что королю и остальным дела нет! Смогли бы вы нарушить приказ? Нет! Я мало что могу в этом мире, но спасти их было в моих силах! И я это сделала! И если такова цена за их жизни, я готова её заплатить.
Адриан молчал, упрямо поджав губы. Я несколько секунд посмотрела на него, сняла обручальное кольцо, положила на стол.
— Я освобождаю вас от обязательств!
Вышла из кабинета.
По щекам потекли слёзы, боль от потери смешивалась с облегчением. Моё враньё тяжёлой, невыносимой плитой давило всё это время и теперь я чувствовала освобождение.
Прошла по коридорам поместья, вышла в сад, вдохнула свежий сладковатый воздух, листва была ещё зелёной, но не яркой, краски словно выгорели. Ещё немного и появятся первые жёлтые листья. Небо было голубым, но тусклым с редкими облаками. Или мне краски так виделись сквозь слёзы.
Я немного порефлексировала, жалела себя, думала об Адриане, ругала свою непростую судьбу, вспоминала о родных, которых никогда не увижу и, наконец, начала успокаиваться. Когда случается эмоциональный срыв, все ранее невыплаканные слёзы выходят наружу.
Через какое-то время словно кто-то выключил рычажок, все мои чувства застыли, заморозились, пришло эмоциональное онемение. Слёзы высохли, и я впала в состояние полной прострации.
Меня не трогали до вечера, тактичность и эмпатия графа удивляли, мне он всегда казался более чёрствым.
Когда я поднялась в покои Морики, встретившая меня служанка проводила в соседние, она успела их подготовить. Показала, как можно вызвать служанку при необходимости, принесла ужин и оставила в одиночестве.
Несколько дней прошли быстро, Адриан в поместье не появлялся. Лекарь, который наблюдал за «болезнью» детей, вызванной фукорцином удивился, когда увидел меня в комнате Морики, но я предъявила ему лекарскую метку. Мне показалось, что брови лекаря достали до линии волос, но он никак не прокомментировал эту шокирующую новость, только спросил:
— Что вы думаете, коллега?
— Какая-то детская болезнь, неизвестной природы. Будем наблюдать. Похоже, для взрослых не заразна.
Мы немного поговорили о лечении. Вскользь упомянула, что граф попросил побыть со своей дочерью, пока девочка болеет, лекарь с пониманием кивнул.
Вечером прибежал человек графа и ошарашил новостью: несколько семей приказали арестовать по подозрению в измене, граф и генерал в этом списке, сейчас в поместье едут гвардейцы короля для задержания.
Мужчина побледнел, поджал губы и приказал своему человеку:
— Предупреди Адриана.
Сегодня я спустилась в гостиную, чтобы почитать и выпить чашку чаю. Его сиятельство разбирал письма. Обычно он в это время работал в кабинете, но теперь отчего-то решил изменить своим привычкам.
Я хотела уйти, но решила не давать повода для его насмешек, слишком он весело на меня посмотрел, когда я, увидев его, застыла в дверях и несколько секунд раздумывала, как поступить.
Нежданный гость ушёл, а Рехольд обратился ко мне:
— Лида, уводи детей!
Я вскочила из-за стола и подошла к мужчине.
— Вы же не участвуете в перевороте? — с надеждой спросила я.
— Нет, но, похоже, кто-то выводит из игры людей, верных королевской династии, — мрачно сказал граф.
И вдруг шагнул ко мне, тихо пробормотал:
— Вы ведь меня простите?
Рехольд привлёк к себе и настойчиво поцеловал.
Я застыла на секунду, в груди разворачивался клубок из обиды за него, сочувствия, нежности, грусти. И я ответила на поцелуй, крепко его сжала, вкладывая в него всё своё тепло, страх и нежность.
— Может, вам с нами? — прошептала, слегка поглаживая затылок.
— Нельзя, меня сразу найдут. Я под магической клятвой. Если найдут меня, значит, найдут и вас, — он нежно поцеловал ещё раз, я позволила.
— Я позабочусь о детях, я обещаю! — пробормотала ему в губы.
— Уходите! Времени совсем не осталось! А я эгоистично его у вас украл.
Он саркастично улыбнулся, непослушная прядь упала на лоб.
Я побежала наверх, ворвалась в комнату мальчишек:
— Курт, облава! — сказала я на русском.
Залетела к дочери графа.
— Морика, нам срочно нужно уходить, собираться некогда. Вас приказали арестовать.