Автор далее описывает немую, ревущую, говорящую икоту. При немой икоте отмечались неукротимая зевота, отрыжка, слезотечение, бледность, жар и озноб, глубокие и отрывистые звуки с икотой, которая воспринимается как нечто живое и материальное в виде паука или таракана. Такая икота может длиться днями. При ревущей икоте при тех же вегетативных расстройствах пациенты издавали воющие и протяжные звуки, которые называли «лаять по собачьи, петь по птичьи, кричать петухом». Икота воспринималась тогда в виде собаки, птицы и мыши. При говорящей икоте вегетативные расстройства сопровождались выкриками, иногда имени того, кто якобы их испортил. Приступы «говорухи» выражались в непроизвольной нецензурной брани, выбалтывании секретов.
Указанные состояния приводят к дракам, попыткам убийства, к судебным процессам. Садящих икоту называют «чаки-икотницы» и только кровь чаки может избавить от страданий. Разнообразные формы икоты, переходя одна в другую, могли длиться годами и передавались по наследству в семьях. Гиперкинетический характер икоты часто точно соответствовал болезни Жиля де ла Туретта. Психогенный характер икотных эпидемий был связан с изоляцией, устойчивостью архаических верований, а индуктор почти всегда мог обнаружить связь начала икоты с острым психогенным стрессом.
Современная технология позволяет по-иному взглянуть на проблему индукции психических расстройств. В частности, телевидение и радио позволили доминантным фигурам индуцировать сотни тысяч реципиентов. В начале 90-х годов примером такого эпидемического процесса были сеансы А. Кашпировского и А. Чумака, которые положили начало выходу целительства и психотехник в неконтролируемое пространство народных масс. По данным О. Э. Соловья (1990), после телевизионных сеансов число острых психозов возрастало в десятки раз, некоторые из них носили характер шизофрении. Конечно, маловероятно, что начало этого заболевания может индуцироваться, но убедительно то, что его манифест просто ускоряется. Увеличилось число истерических состояний. Мне приходилось наблюдать случаи мутизма, истерических параличей и истерической летаргии после телевизионных сеансов.
Ближе всего к эпидемиям одержимости стоит так называемая шаманская болезнь. Заболевание у архаических народов начиналось после смерти шамана, и в таких случаях считалось, что «духи ищут себе жертв среди его родственников» (Басилов, 1984). С. М. Широкогоров (1935) пишет:
«Больные делаются задумчивыми и рассеянными, лишаются работоспособности, не могут заниматься обычным трудом, много спят, постоянно бредят, вскакивают на ложе, стремятся удалиться от людей и там остаются подолгу, обычно отказываются от еды и пищи и худеют. Иногда это заболевание сопровождается истерическими припадками со всеми типичными проявлениями истерии: судорогами, мостом, нечувствительностью, светобоязнью и т. д. Иногда больных находят в лесу забравшимися во время припадка на дерево или сидящими между скалами в пещерах… Никакое лечение здесь не помогает… Болезнь начинает захватывать членов одного рода… Взрослые люди делаются нервными и совершают акты необъяснимой грубости, даже преступления: начинает развиваться всеобщее раздражение, склонность к истерическим припадкам; смертность от самого болезненного состояния и несчастных случаев увеличивается» (1935, 46).
В данной клинической картине описано множество состояний, относящихся к истерическим психозам типа полярной истерии (мэнэрек), так называемой северной депрессии с их последующей индукцией. Массовые индуктивные психозы после утраты доминантных вождей имеют множество сходных черт с шаманской болезнью. Вероятно, шаман, как и доминантная фигура вождя, способствует стабилизации общества путём рационализации её иррациональных и бессознательных импульсов. В архаической культуре шаманская болезнь возникает только тогда, когда по какой-либо причине вождю нет замены. Если же она есть, то промежуток смерти старого вождя легко переходит в период власти нового. В ином случае возникает фигура или несколько фигур псевдошаманов, обычно психически больных, которые лишь демонстрируют сверхъестественные способности, но не в состоянии их контролировать.
Гибель большого числа людей, истерические психозы и суициды во время похорон Сталина, Аятоллы Хомейни, депрессии, описываемые после смерти Рузвельта — все эти явления того же ряда, что и шаманская болезнь, но современные государственные институты легко преодолевают данную индуцированную патологию «резервом» в лице заместителя или премьер-министра. Жёсткая необходимость быстрой смены первого лица была известна давно, отсюда внимание к регламентации престолонаследия, которая рассматривалась не как залог устойчивости власти первого лица сегодня, но как важное условие стабильности государства.