— Доброе утро, ВинКей! — Винсент кое-как разлепил глаза и поднял голову. Многоцветье исчезло, заменившись реальностью. У Феникса теперь волосы были завязаны в два хвоста, а на шее висело несколько разномастных подвесок. — Как самочувствие?
Винсент не мог ответить, не солгав. Паршивое. Он сидел на жёстком и неудобном стуле со связанными за спиной руками. При малейшем движении запястья перетягивались сильнее. Они и так уже опухли и онемели. Винсент даже не мог просто выпрямиться, приходилось сидеть, наклонившись, так что его спина ужасно затекла и ныла. Как он мог себя чувствовать?
— Какое нам до этого дело, Феникс? — Недружелюбный голос, с каким-то странным акцентом. Рядом с девушкой в поле зрения Винсента оказался молодой мужчина с грубоватыми восточными чертами лица. Незнакомец смотрел настороженно и неприязненно. — Даже если помрёт — не велика потеря. Не он первый, не он последний. Сколько их таких было?
— Прекрати, Крусифайд! Нам есть дело. Ему есть дело! — Феникс прищурилась и хищно улыбнулась Крусифайду. Винсент вспомнил этот ник — он тоже был в том чате, во время того, ночного разговора. — Ну так что, ВинКей, ты хотел доказательств нашей правоты? Так вот тебе доказательство — ты не сдал нас. А значит, веришь нам!
— Это ничего не значит. Совершенно ничего! — Винсент почувствовал, как к горлу подступает паника, вязким комком перекрывая дыхание.
Они убьют его, просто убьют! Он ведь действительно может их выдать, видел уже два лица! Таким людям не ведома мораль и сострадание! Они его похитили как раз для этого! Нет, стоп. Винсент закрыл глаза и выдохнул. Они ведь верят в свою собственную чушь, значит, точно не убьют. Если он — психоконструкт, это бессмысленно, его жизнь — просто написанный кем-то сценарий. Если психоконструктор — тем более, их ведь так мало. — Зачем вы меня похитили?
— Чтобы поболтать, конечно. — Феникс мило улыбнулась. Крусифайд только фыркнул и отвернулся. Он явно был не в восторге от всего происходящего.
— Какой смысл болтать со мной? Я ведь, скорее всего, лишь чья-то марионетка. — Винсент пожал плечами. Немного информации не помешает, а сейчас их можно было разболтать. Паника прошла, оставив после себя почти неестественно спокойный разум.
Не бойся.
Словно кто-то прошептал на ухо. Винсент шевельнулся, заставив себя сосредоточиться на боли в запястьях. Со слуховыми галлюцинациями можно разобраться и позже.
— Ничего подобного! — Крусифайд подошёл и наклонился, приблизив своё лицо к лицу Винсента. Под злобой и раздражением в его глазах едва ощутимо проскальзывала тревога. Они сильно рисковали, он просто не считал Винсента достойным такого риска. — Создатель порождает либо человека с заданными свойствами и процедурами поведения, либо программирует ситуацию, не более! Никто не может контролировать каждое действие и слово! Это уму непостижимо! Думал, ты поумнее будешь!
— Прекрати, Крусифайд. Он ещё мало что понимает. — Феникс положила руку на плечо своему напарнику. — Он ещё ничего не знает, ни в чём не разбирается, но поймёт. Обязательно. ВинКей, хочешь, я тебе кое-что объясню? Представь — ребёнок перебегает дорогу перед машиной. Если психоконструктор стоит рядом и уверен, что ребёнок попадёт под колёса, то так и случится. Как сказал мой друг — это моделирование ситуации. Если тот же психоконструктор просто придумал водителя на синей машине, потому что ему не хватало цвета среди серых и чёрных машин, то ребёнок может успеть проскочить, потому что от чьей-либо воли тут уже ничего не зависит — дело случая. Понимаешь? Тут психоконструктор создал только психоконструкт, водителя. А теперь самое интересное. Если психоконструктор сомневается в исходе, опять же зависеть всё будет от случайности. Понимаешь, что это значит?
— Не совсем. — Винсент начал догадываться, что имеет в виду Феникс. Перспектива была мерзкой — либо сбить ребёнка, потому что кому-то кажется, что так и будет. Либо быть тем, по чьей вине он на самом деле был сбит.
— Изменить что-то психоконструктор может только, если уверует! В этом вся суть. — Феникс выпрямилась и победно улыбнулась, как будто только что доказала что-то очень сложное. — Нужна абсолютная вера! И не важно, будет она осознанная или нет. Главное — абсолютная. Можно сказать, даже уверенность. Иначе ничего не выйдет. Психоконструктор должен знать, что всё произойдёт так и не иначе.
— Всё равно это лишь слова. Они ничего не доказывают. — Винсент усмехнулся и покачал головой. Его трясло от страха, но он улыбался. Потому что улыбка — единственная для него возможность получить превосходство над ними. Если он его утратит — они его убьют. У них нет никаких причин сохранять ему жизнь. — Только вероятности, такие же, как в обычной жизни.
— Открой глаза, и тогда ты увидишь! Как ты можешь отмахиваться от чего-то, столь очевидного! — Крусифайд расхаживал за спиной Феникса, раздражённо размахивая руками. — Я говорил тебе, Феникс, что он нам не нужен! Он полностью принадлежит системе! Другие тоже были против! С самого начала! Иначе мы до сих пор были бы одним целым! Только он настаивал!
— Ничего подобного! Он был уверен, значит, мы тоже должны в это верить. — Теперь Феникс совсем не улыбалась. Ей словно передалось нервное возбуждение её напарника.
Винсент закусил губу и отвернулся. Если он хочет выжить, должен отбросить любые эмоции. Его жизнь была тихой и монотонной, однообразной и спокойной. Ему ни разу не приходилось сражаться за свою жизнь. Опыт был новым, и он вызывал у него совершенно неприемлемую смесь ужаса и восторга.
— Лишь тот, кто не способен доказать, говорит: это очевидно. Это не так. Пустая теория, которой можно объяснить что угодно, и которая не объясняет ничего. — Винсент покачал головой.
В этот момент психологически он доминировал. Он должен был удержать эту позицию, пока не… пока не что? Его искать не будут до следующего утра, да и где? Он ведь и сам не знал, где находится. Его не спасут, убежать он не сможет. Оставалось лишь говорить, а это у него не слишком-то хорошо выходило.
— Но ведь и твои слова — просто попытка отказаться, спрятать правду, которую ты и так уже знаешь. — Феникс улыбнулась и подошла к нему, потом обошла и встала за спиной. — Обдумай то, что услышал. Тебе это ещё очень пригодится. А теперь спокойной ночи, ВинКей!
Винсент не видел, что она сделала, даже ничего не почувствовал. Просто снова пришла тьма, лишённая времени, звуков и расстояний.
Небо показалось Винсенту серовато-синим. Раньше он почти никогда не смотрел на небо. Но сейчас оно оказалось первым, что он увидел, открыв глаза. Голова по-прежнему болела, запястья ныли. Он очнулся в парке, по которому всегда проходил по дороге на работу. Его отпустили, он жив. Винсент сидел и смотрел в небо, ни о чём не думая, ничего не замечая. Сердце билось на удивление ровно. Оглушающая тишина бытия — так он назвал это позже, когда смог обдумать. Те секунды после безнадёжной и отчаянной борьбы за существование, когда можно просто быть.
— Простите, с вами всё в порядке? — Знакомый голос, приятный, взволнованный.
Женщина из магазина, та, что недавно переехала. Пару секунд Винсент перекатывал в голове мысль о том, что она тоже может быть чьим-то конструктом. Может быть, даже его собственным. Может быть, сделанным специально для него.
— Да, сам не заметил, как заснул. Ночью не мог никак, а теперь вот… — Винсент почти не солгал. Сегодня он врал слишком много и слишком часто. И слишком легко. — Со мной всё в порядке.
— Хорошо. Я уже забеспокоилась. — Женщина улыбнулась. У неё была приятная, мягкая и немного грустная улыбка. — Я же не представилась. Меня зовут Мадлен Даннан.
— Очень приятно. Я — Винсент Кейл. — Винсент слегка сжал протянутую руку. Имя и фамилия его новой знакомой как-то плохо сочетались, резали слух. У кого-то было плохое чувство юмора. Винсент поймал себя на том, что думает о её создателе, а не родителях. Почему-то он так просто принял безумную теорию Феникса, даже сам этого не заметил. — Вы часто здесь бываете?