Старики чинно уселись рядком, вежливенько отвернулись и, как, бы собравшись с силами, вдруг засыпали Андрея жалобами на дороговизну, непорядки, нехватки в хозяйстве и, наконец, на службу, которая заставляет сынка часто отлучаться и подолгу пробовать в отъезде.
I
19 августа
Вот я и в «Криволучьи»! Хорошо здесь: люди все такие простые, но яркие и сочные… Каждый крестьянин, начиная от безусого «хлопца» и кончая лысым и бородатым «дидусем», наделен своей особой, интересной личностью; все — большой руки комики: любят поговорить и поиронизировать даже о том, чего совсем не понимают!..
С места в карьер я по старой привычке принялся было за маленькую агитацию среди них… Почва хорошая! Так и ловят, так и всасывают каждое слово!..
Но… вспомнил вверх поднятый морщинистый палец и громадные очки моего старого друга — ленинградского врача:
— Друг мой, если вы хотите поправиться и снова и так же интенсивно работать, вам надо на время совсем забыть о служебных и партийных обязанностях… Даже самую невинную агитацию я вам запрещаю!..
Черт возьми! Неужели я развалюсь если поговорю с одним-другим на темку, которая и меня, и слушателей глубоко интересует и волнует?..
Правда, однажды, когда мне пришлось целых два часа митинговать — так, случайно это вышло, — у меня опять поднялся старый кашель и даже снова появились в мокроте жилки крови…
Ну, да ладно, теперь — баста! Буду крепко противиться тому бесенку, который сидит у меня внутри и всякий раз подмывает меня к выступлению при удобном случае…
А таких случаев — хоть отбавляй!
II
Ночь того же дня
Сегодня вечером имел необычайно интересную встречу. Вот уж никак не ожидал в такой глуши встретить подобных людей.
На закате солнца вышел я прогуляться (а я только тем, кажется, и занят, что ем, сплю да гуляю!). Деревушка маленькая, так я махнул за окраину… Там есть рощица с речонкой, версты две от деревни, очень красивая местность, в самом настоящем украинском стиле. Я направил свои стопы туда. Совсем уже стал подходить к ней, как был остановлен возгласом:
— Послушайте, товарищ, вы не знаете, который теперь час?
Оборачиваюсь. Пожилой человек с черной седоватой бородкой, одетый вполне по городскому, лишь в мягкой широкой, войлочной шляпе, принятой здесь, сидит в тени акации с бумагой на коленях и с карандашом в руке. Я посмотрел на часы: был 9-ый час вечера. Тот поблагодарил, и я пошел дальше. Больше «от нечего делать», чем от жары, несмотря на поздний час и на предостережения своего доктора, я искупался. Ничего плохого, впрочем, не случилось, наоборот, бодрость и свежесть охватили меня. Иду обратно в самом жизнерадостном настроении.
Издали заметил, что незнакомец все еще сидит на старом месте, откинувшись на ствол дерева в усталой позе. Прохожу мимо. Снова возглас:
— Как же это, товарищ, ведь вам доктор запретил купаться!
Я так и застыл в изумлении: откуда, он мог знать это?
Посмеивается.
Придя в себя, наконец, спрашиваю:
— Откуда вы взяли, что мне запрещено купанье?
— Не лукавьте, — отвечает, — я знаю больше: когда вы сидели на берегу реки, вы думали, что вот, мол, хорошо бы здесь в Криволучьи основать ячейку…
Что за наваждение!? Подошел ближе, всмотрелся — человек, как человек, только глаза острые, как шило: так и шпигуют, так и лезут внутрь.
Незнакомец опять рассмеялся, потом, резко так, стал серьезным.
— Вы, — говорит, — мне сразу понравились. У вас энергические глаза. Я вас могу научить читать мысля… Хотите?
Думаю — смеется, и молчу, только в свою очередь сверлю его взглядом. Отвечает, как бы на мой мысленный вопрос:
— Нет, я не смеюсь. — Поднялся и пригласил меня с собой… Дорогой — я окончательно овладел собой — разговорились.
Оказывается, он — известный ученый, Вепрев. Одно время я встречал его фамилию в ленинградских толстых журналах. Он работал тогда в психиатрических клиниках, сделал целый ряд весьма интересных открытий в области телепатии и вдруг куда-то исчез.
Узнав от меня, что я в трехмесячном отпуску, Вепрев сразу же — это, была его своеобразная черта — предложил мне быть у него на этот срок помощником…
Я было сейчас же согласился, по потом замялся, вспомнив кое-что…
Тот, кинув на меня острый взгляд, неожиданно рассмеялся и опять поразил: