В этом же возрасте (3¾ года) Ганс впервые рассказывает свой сон: «Сегодня, когда я спал, я думал, что нахожусь в Гмундене[6] с Мариель».
Мариель – 13-летняя дочь домовладельца, которая часто с ним играла.
Когда теперь в его присутствии отец рассказывает матери этот сон, Ганс, поправляя его, замечает: «Не с Мариель, а совсем один с Мариель».
В связи с этим необходимо отметить:
Летом 1906 года Ганс находился в Гмундене, где он дни напролет слонялся с детьми домовладельца. Когда мы уезжали из Гмундена, мы думали, что расставание и переезд в город окажутся для него тяжелыми. К удивлению, этого не произошло. Он явно радовался перемене и на протяжении нескольких недель говорил о Гмундене очень мало. И только по прошествии нескольких недель у него часто стали всплывать живые воспоминания о времени, проведенном в Гмундене. Последние четыре недели он перерабатывает эти воспоминания в фантазии. Он фантазирует, что играет с детьми – Бертой, Ольгой и Фрицем, разговаривает с ними, как будто они находятся рядом, и способен часами развлекаться подобным образом. Теперь, когда у него появилась сестра и его, по-видимому, стала занимать проблема родов, он называет Берту и Ольгу разве что «своими детьми» и однажды добавляет: «Моих детей, Берту и Ольгу, тоже принес аист». Сон, приснившийся после шестимесячного отсутствия в Гмундене, следует, видимо, понимать как выражение его желания поехать в Гмунден.
Так пишет отец; забегая вперед, отмечу, что Ганс последним заявлением о «своих детях», которых ему якобы аист принес, явно противоречит засевшему в нем сомнению.
К счастью, отец записал здесь многое из того, что впоследствии неожиданно приобрело немалую ценность.
Я рисую Гансу, который в последнее время часто бывал в Шёнбрунне, жирафа. Он говорит мне: «Нарисуй же и пипику». Я в ответ: «Пририсуй ее сам». Тогда он добавляет к изображению жирафа следующую линию (рис. 1), которую сначала делает короткой, а затем чуть удлиняет, замечая: «Пипика длиннее».
Рис. 1
Я прохожу с Гансом мимо лошади, которая мочится. Он говорит: «У лошади пипика внизу, как и у меня».
Он наблюдает, как купается его трехмесячная сестра, и с сожалением говорит: «У нее совсем-совсем маленькая пипика».
Он получает куклу, чтобы играть, которую раздевает. Он внимательно ее разглядывает и говорит: «А пипика у нее совсем маленькая».
Мы уже знаем, что с помощью этой формулы для него становится возможным сохранять в силе свое открытие [отличия живого от неживого].
Любому исследователю грозит опасность иной раз впасть в ошибку. Остается утешиться тем, если он, как наш Ганс в следующем примере, не просто заблуждается, а может в свое оправдание сослаться на словоупотребление. Так, в своей книжке с картинками Ганс видит обезьяну и показывает на ее изогнутый кверху хвост: «Смотри, папочка, пипика»[7].
Из-за своего интереса к пипике он придумал совершенно особую игру.
В прихожей находятся уборная и темная кладовка. С некоторого времени Ганс ходит в кладовку и говорит: «Я иду в мой клозет». Однажды я заглядываю в нее, чтобы посмотреть, что он делает в темной каморке. Он снимает штаны и говорит: «Я делаю пи-пи». Это означает: он «играет» в клозет. Игровой характер явствует не только из того, что «пи-пи» он просто симулирует, а не делает по-настоящему, но также и из того, что он не идет в клозет, что, собственно, было бы гораздо проще, а предпочитает кладовку, которую он называет «своим клозетом».
Мы были бы несправедливы к Гансу, если бы проследили только аутоэротические черты его сексуальной жизни. Его отец может нам сообщить свои подробные наблюдения над его любовными отношениями с другими детьми, из которых проистекает «выбор объекта», как у взрослого. Правда, и здесь перед нами предстает совершенно удивительная подвижность и полигамические наклонности.
Зимой (3¾ года) я беру с собой Ганса на каток и знакомлю его с двумя дочками моего коллеги Н., примерно десятилетнего возраста. Ганс усаживается рядом с ними; те, ощущая свой зрелый возраст, довольно пренебрежительно взирают на малыша, а он глядит на них с почитанием, что никакого большого впечатления на них не производит. Тем не менее Ганс говорит о них только как о «своих девочках»: «Где же мои девочки? Когда же придут мои девочки?» – и на протяжении нескольких недель досаждает мне дома вопросом: «Когда я снова пойду на каток к моим девочкам?»
Пятилетний кузен гостит у четырехлетнего Ганса. Ганс беспрестанно его обнимает и однажды при таком нежном объятии говорит: «Как я тебя люблю».
7
В немецком языке слово «der Schwanz» обозначает как хвост, так и мужской член. –