До сих пор мы обсуждали в основном проблему непристойности, но вопрос с порнографией еще сложней и запутанней. Даже если человек сумел перейти от массового сознания к индивидуальному, у него все равно могут в глубине души оставаться сомнения, считать ли, например, творения Рабле порнографическими или нет. Он долго и мучительно будет гадать, как относиться к Аретино[12] или, скажем, к тому же Боккаччо, и его будут терзать самые противоречивые чувства.
Помнится, я вычитал в какой-то статье о порнографии, что это такой вид искусства, который призван вызывать у человека сексуальное желание или, что то же самое, сексуальное возбуждение. Главным при этом, подчеркивалось в статье, является вопрос о том, имел ли автор произведения — писатель либо художник — такое намерение или не имел. Снова этот старый, навязший в зубах вопрос о намерениях! А ведь сегодня он уже никого не волнует — мы теперь хорошо знаем, насколько сильными и неодолимыми бывают наши бессознательные намерения. Зачем вменять человеку в вину сознательные намерения и оправдывать намерения бессознательные — этого я не могу понять: ведь намерения у каждого из нас в основном бессознательные, а не сознательные. Я есть тем, чем я есть, а не тем, чем я себя считаю.
И все же большинство людей полагают, насколько я знаю, что порнография — это нечто низкое, грязное, отвратительное. Словом, люди относятся к ней отрицательно. А почему, хотелось бы знать? Не потому ли, в самом деле, что она возбуждает сексуальные чувства?
Думаю, дело не в этом. Как бы мы ни старались делать вид, что полностью равнодушны к сексу, большинство из нас вовсе не против умеренного сексуального возбуждения. Это нас согревает, это стимулирует нас, подобно проглянувшему в пасмурный день солнцу. Несмотря на почти два столетия пуританизма, люди не утратили интереса к интимной стороне жизни, хотя массовое сознание и свойственная толпе привычка осуждать любые проявления секса не позволяют нам открыто признавать это. Есть, конечно, на свете немало людей, у которых любые сексуальные побуждения, даже самые естественные, вызывают неподдельное отвращение. Но это, как правило, люди с психическими отклонениями, ненавидящие своих ближних, вечно всем недовольные, разочарованные, страдающие комплексом неполноценности, и таких людей, увы, наша цивилизация породила великое множество. Интересно отметить, что эти люди, как правило, втайне удовлетворяют себя какими-нибудь изощренными и ненормальными формами секса.
Даже искусствоведы с самыми, казалось бы, передовыми взглядами пытаются заставить нас поверить, будто любая картина или книга, которая «взывает» к нашим сексуальным чувствам, является ipso facto[13] плохой картиной или книгой. Но это же чистейшей воды ханжество. Ведь половина величайших мировых творений в области поэзии, живописи, музыки, прозы являются великими и прекрасными именно потому, что взывают к нашим сексуальным чувствам. Картины Тициана и полотна Ренуара, «Песнь Соломона»[14] и «Джейн Эйр»[15], «Энни Лори»[16] и оперы Моцарта — все они исполнены высокого эстетизма и в то же время взывают к нашим сексуальным чувствам, сексуально нас стимулируют (называйте это как хотите). Даже Микеланджело, относившийся к сексу, можно сказать, отрицательно, счел необходимым наполнить свой «Рог изобилия» желудями фаллической формы. Секс является могучим, благотворным, необходимым для человека жизненным стимулом, и все мы испытываем светлую радость, когда его теплый, природный поток проходит сквозь нас, согревая нас подобно солнцу.
12
14
Самая прекрасная из «Песни Песней Соломона», 22-й книги Ветхого Завета. В «Песни Соломона» воспевается самая чистая, самая совершенная любовь, к какой только может стремиться душа человека.
16