Напрасно мы радуемся и восклицаем, что теория относительности избавила нас от прежнего упрощенного представления о том, что Земля — центр Вселенной. Ничего подобного! Она просто сделала это прежнее представление более зыбким, хрупким, сложным и живым. Единственное, от чего она нас избавила, — так это от прежней наивной, идеальной простоты. Ведь идеальная простота и идеальная логика давно уже костью стали нам поперек горла.
В который уже раз мы бросаем Вселенную в котел нашего разума и нудно, монотонно варим ее там. Можно варить ее сколько угодно, сопровождая это священнодействие всем известным нам ученым жаргоном и всей зазубренной нами научной абракадаброй, — и в результате мы не получим ничего иного, кроме очередных заумных формул и очередной лжи. Атом? Ну что ж, в тот самый момент, как мы расщепим атом, он взорвется у нас под носом. И в тот самый момент, как мы откроем точный состав эфира, он испарится у нас из-под носа. Да и вообще, в тот самый момент, как мы проникнем в самый корень какого-то сложного явления, оно распадется у нас на тысячи еще более сложных явлений. Чем больше проблем мы решим, тем больше новых проблем получим, и все они оставят нас с носом.
Существует лишь один ключ к Вселенной — индивидуальная душа индивидуального живого существа. Вся эта внешняя Вселенная, состоящая из мириад солнц, лун и атомов, — нечто иное, как мертвый остаток живых организмов. Великая полярность заключена в самой жизни. Жизнь сама по себе дуальна, то есть состоит из собственно жизни и смерти. А смерть — это не просто тень или тайна. Это негативное проявление жизни. Это то, что мы зовем материей и энергией.
Жизнь была, есть и будет индивидуальной. Она состоит из живых индивидов, и так было испокон веку — даже в начале всего сущего. Не было еще никакой Вселенной, никакого космоса, но уже были живые, нераздельные индивиды — первое, что появилось в космосе раньше самого космоса. Я этим не хочу сказать, что это были точно такие же индивиды, как вы и я. Но они и не слишком отличались от нас: индивид ведь и есть индивид.
Так что идеалистам и ученым (а между ними нет ни малейшей разницы) пора бы уже перестать на своем птичьем языке щебетать об атоме и происхождении жизни, пора бы прекратить поиски механического ключа к Вселенной. Его попросту не существует в природе. С таким же успехом я мог бы утверждать, например, такое: «А потом они взяли телегу и густо смазали ее со всех сторон топленым салом. Затем они опрыскали ее белым вином и придали правому колесу постоянную скорость пятьсот оборотов в минуту, а левое стали вращать в противоположном направлении со скоростью семьсот семьдесят семь оборотов в минуту. Затем к каждой оси прикрепили по горящему факелу. И вдруг передняя часть телеги раздалась, телега застонала, заржала — и, о чудо! — перед нами появилась лошадь, которая, тяжело дыша, улеглась между оглоблями». Так называемая «научная теория происхождения Вселенной» ничем не лучше этой глупой байки о том, как телега зачала и родила лошадь.
Я ни на йоту не верю тому, что наука рассказывает мне о Солнце. Я никогда не поверю, что Луна — это мертвый мир, отделившийся от Земного шара. Не могу я поверить и в то, что звезды отделяются от других звезд, словно капельки воды, слетающие с мокрого носового платка, когда им тряхнешь как следует. Двадцать лет я во все это верил, ибо все это казалось мне убедительным и логичным. Теперь же никакой убедительности я в этом не вижу. Смотрю на Луну и на звезды и не верю ничему, что о них говорят ученые. Разве что имена, которые они им дали, мне нравятся: Альдебаран, Кассиопея и так далее.
Я честно и добросовестно пытался поверить в существование ключа к Вселенной, и одно время у меня это даже получалось. Но теперь мне претит от всех этих научных жаргонных словечек, и я скорее поверю чернокожей колдунье-целительнице, чем науке. В мире нет ничего неоспоримо истинного, за исключением того, что проверяется эмпирически, что можно увидеть глазами или пощупать руками. Я знаю, что Солнце горячее, ибо чувствую это кожей. Но не надо мне рассказывать, что Солнце — это шар кипящего га за, который вертится вокруг своей оси и, шипя, испускает тепло. Нет уж, увольте.