Психоаналитик, не задумываясь, скажет, что это сновидение связано с комплексом отца. Большинство символов для психоаналитиков столь очевидны, что они готовы составить из них каталог. Но их толкования символов и сновидений слишком уж произвольны.
Исследуя связь символа с эмоциями в данном случае, мы обнаружим, что это глубоко чувственные эмоции, результат глубоко врезавшегося в сознание человека впечатления от мощных, прекрасных лошадиных тел, от их близости, округлости бедер, лошадиного ржания. Разве динамическая энергия, заключенная в лошади, несет в себе какую-либо угрозу? Нет, это глубокая чувственная реакция крестцового ганглия, реакция интенсивного, чувственного, доминирующего желания, владеющего этим человеком. Образ ржущей, бьющей копытом, скачущей лошади берет свое начало в интенсивном напряжении крестцового ганглия. И такое интенсивное напряжение крестцового ганглия характерно именно для мужчин. Таким образом, можно предположить, что «лошадиный» сон этого человека связан с какой-то задержкой в его чувственной деятельности. Лошадь предстает в его снах как источник страха, и это означает лишь то, что для «автоматизированной» спящей души этого человека глубокая чувственная мужская деятельность как раз и представляет величайшую угрозу. Автоматическая, ложная душа, «вселяющаяся» в этого человека по ночам и подавляющая его чувственную природу, хотела бы подавлять ее и дальше. В то же время величайшее желание его настоящей, чувственной, спонтанной души состоит в том, чтобы его мужская, чувственная натура, трансформирующаяся в сновидениях в угрозу, нашла бы в жизни свое реальное воплощение. Его спонтанное «я» тайно призывает к освобождению его глубоко чувственной природы.
Безусловно, здесь нельзя полностью исключать и комплекс отца. Ведь образ коня может быть связан с мощным чувственным бытием отца этого человека. Сновидение может означать его любовь к чувственному мужчине, который приходится ему отцом. Но эта любовь не имеет ничего общего с инцестом. Здесь любовь — просто сыновняя любовь к отцу.
Снящиеся быки — любопытная антитеза сновидениям с лошадьми. Центры тяжести у быка приходятся на грудь и плечи. А рога на голове — символы мощной силы верхнего «я». Страх, который вызывает у женщины бык, — это отражение того ужаса, который она испытывает перед динамическим верхним центром мужчины. Бычьи рога — вовсе не фаллический символ, а символ подавляющей мощи верхнего центра.
Однако ту женщину, позитивный динамизм у которой заключен в груди и плечах, бык зачаровывает. Снящийся ей бык с наставленными на нее, готовыми вонзиться в нее рогами может быть истолкован в смысле значимости и желательности для нее связи, исходящей не от центров нижнего, чувственного «я», а от физических центров верхнего тела. Это отражение ее дневного страха перед широкой грудью и широкими плечами мужчины, перед его мощью и яростью, грозящими пронзить ее беззащитное нижнее «я». Страх и желание очень близки — они идут рука об руку с восхищением стройными, абстрактными чреслами быка.
Другие, вызывающие страх сновидения или просто навязчивые сны могут быть лишены каких-либо конкретных образов. Например, человек во сне может испытывать огромный ужас перед правильной геометрической фигурой или сложной математической формулой. А бывают такие навязчивые сновидения, которые связаны лишь с ощущением запаха, цвета или звука.
Часто снящиеся кошмары означают «выпадение» души из человеческой целостности в чисто механический осадок. Если мы слишком идеализируем себя, спонтанные центры в конце концов полностью оказываются вытесненными в этот механический осадок. Они оказываются лишенными динамических взаимосвязей с остальным существом. Активность динамических взаимоотношений полностью угасает. Спонтанные центры теперь реагируют лишь на механический мир, на воздействие силы и материи, на проявление физических законов. В этом случае абстрактные законы или математические расчеты выступают в сновидениях в качестве доминирующего, а часто и единственного образа. Во сне это может вызывать у человека ощущение радости или даже восторга. Но после его пробуждения радостное ощущение сменяется страхом, граничащим с ужасом. Ибо больше всего на свете душа страшится выпасть из индивидуальной целостности живого индивида и попасть в орбиту чисто механической деятельности внешнего мира — автоматического мира смерти.
И эта опасность угрожает сегодня нам всем. Наш сознательный идеализм, сознательное предпочтение материальных целей и ценностей разрушают изначально спонтанную природу души, подчиняя ее вторичной природе, автоматической природе механической Вселенной. Потому мы и не можем уснуть до поздней ночи, потому и спим потом допоздна.