Что касается мальчиков, то первым делом установите для них правила — гордые, суровые мужские правила. Пусть знают, что в каждый момент своей жизни они находятся в поле зрения гордой и сильной взрослой власти. Пусть чувствуют себя солдатами, но при этом личностями, а не роботами. В будущем их ожидают войны, великие войны, исход которых в конечном счете будут решать не машины, а свободный, неукротимый жизненный дух. Не будет больше войн под знаменами идеалов, войн-жертвоприношений, останутся только войны, утверждающие силу участвующих в них мужчин. Вот почему нужно учить их драться — хотя бы для того, чтобы они могли постоять за себя, — и готовить их к совершенно новому образу жизни, к новому обществу. Пусть будут и деньги, и наука, и промышленность — но все это пусть занимает надлежащее ему место. Вожди должны стоять на страже жизни страны и не спрашивать у масс, куда их вести. Приняв на себя всю ответственность, вожди раз и навсегда избавят массы от бремени поиска правильного пути. И население, освобожденное от тяжелого груза ответственности за общественные дела, вновь сможет зажить свободной, счастливой, спонтанной жизнью, а высокие материи оставит вождям. Тогда ненужными станут газеты и не для чего будет массам учиться читать. Все станут жить, повинуясь лишь великому спонтанному зову самой жизни.
Мы больше не можем позволить себе оставаться такими, какими мы есть. Несчастными созданиями с истрепанными нервами, мучающимися всю жизнь и все равно боящимися смерти, ибо никто из нас так и не пожил толком. Выход прост: отдать в руки небольшой группы святых ту муку ответственности, на которую обрекли себя массы. Пусть немногие вожди безраздельно отвечают за все и вся. А массам дайте свободу, ибо, избрав себе вождей, они и станут наконец свободными.
Вожди — вот что нужно человечеству.
Но, прежде чем избрать себе вождей, мы должны научиться послушанию — послушанию и душой и телом. И мы не должны забывать: избирать себе вождей мы будем лишь ради жизни, ради того, чтобы начать жить самим.
Так начнем же — еще не поздно начать.
Глава VIII
ВОСПИТАНИЕ И СЕКСУАЛЬНОСТЬ
МУЖЧИНЫ, ЖЕНЩИНЫ И РЕБЕНКА
Но даже в том случае, если мы решим оставить весь старый процесс воспитания без изменений, то и тогда мы должны отказаться хотя бы от одной его стороны — от развития у ребенка так называемой «способности самовыражения». Поостережемся искусственно стимулировать его самосознание и воображение. Ибо тем самым мы искусственно принуждаем его рисоваться перед нами просто потому, что нам это нравится. В тот самый момент, когда в ребенке обнаруживается хоть какой-то признак самосознания, он становится обреченным на сплошную фальшь и искусственность.
Лучше ограничиться азбукой, арифметикой и т. д. Спору нет, современные методы обучения делают детей умными и раскованными, но от этого берет свое начало и большое зло. А конец этого зла — непрекращающиеся «волнения» нервного, истеричного пролетариата. Начните учить «пониманию» пятилетнего ребенка. Научите его понимать солнце и луну, тайну маргаритки и тайну продолжения рода — да чего уж там, понимать все сущее на Земле. И тогда годам к двенадцати к этому ребенку придет истеричное понимание обиды и тоски, которые он сам же и выдумает, высосав буквально из пальца, и тогда ему конец как личности. Понимание — это несомненное зло.
Ребенок не должен понимать мир — он должен им обладать. Его видение мира не похоже на наше. Когда восьмилетний мальчик смотрит на лошадь, в его глазах она предстает вовсе не тем биологическим объектом, видение которого нам хотелось бы ему навязать. Он просто ощущает присутствие чего-то живого, большого, бесформенного — свисающую с шеи длинную гриву и четыре ноги. Если ему кажется, что в профиль видны оба глаза, то он абсолютно прав. Потому что его видение — не оптическое и не фотографическое. Образ на его сетчатке — не образ, рожденный его сознанием. Образ на его сетчатке попросту не проникает в его сознание. Его бессознательное просто наполняется сильным, темным, непонятным ощущением мощного присутствия, двуглазого, четвероногого, длинногривого, грозно нависшего над ним присутствия.
И заставлять ребенка видеть правильный конский профиль с одним глазом — все равно что подменять живую лошадь учебным плакатом. Это просто убивает его внутреннее зрение. Ну, скажите, почему нам так важно, чтобы ребенок видел «правильную» лошадь? Ребенок ведь — не фотоаппарат. Он маленький живой организм, у которого установлена прямая динамическая связь с объектами внешнего мира. Посредством груди и брюшной полости, с «впитывающим» в себя окружающий мир реализмом, он воспринимает элементарные свойства творения. Это тот самый реализм, благодаря которому дерево гофер[56], из коего Ной некогда сделал свой ковчег, до сих пор более реально, чем дерево Коро[57] или дерево Констебля[58]; а жирная корова, некогда ступившая в Ноев ковчег, обладает более глубокой жизненной реальностью, чем даже корова Куипа[59].
56
57
58
59