К.Г.Юнг "Психоанализ и спасение души"
Легкого ответа на вопрос о взаимосвязи психоанализа и спасения души не существует, поскольку эти две вещи существенно отличаются друг от друга. Спасение души с помощью священника осуществляется путем религиозного влияния на основе определенных представлений христианской веры; психоанализ же, напротив, является врачебным вмешательством, применением техники психологического воздействия с целью вьювигь содержание бессознательного и сделать его достоянием сознания. Определяемому таким образом психоанализу подходят лишь методы, разработанные школой Фрейда и моей. В этом смысле методика Адлера психоанализом не является, поскольку она не преследует обозначенную выше цель, а имеет главным образом педагогическую направленность и действует непосредственно на сознание, не оглядываясь, так сказать, на подсознательное. Она представляет собой дальнейшее развитие французского "reeducation de la volants"2 и "психической ортопедики" Дюбуа. Заложенное в адлеровской педагогике стремление привести индивида в нормальное состояние и приспособить его к психологии коллектива означает, что цель здесь другая, нежели та, которую преследует священник, имеющий конечной целью спасение Души и избавление ее от мирских оков. Более того, нормализация и приспособление представляют собой в данном случае намерения, диаметрально противоположные вытекающему из христианской религии намерению освободить человека от мирской суеты и полностью подчинить его воле Божьей, а также задаче спасения собственной души. Если и имеется хоть одна точка соприкосновения между методикой Адлера и существующим протестантским, а также католическим пониманием спасения души, так это обращение к сознанию человека, предполагающее акцент на его благоразумие и волю.
2Перевоспитание воли (фр.).
Психоанализ Фрейда, напротив, не предлагает сразу обращаться к сознанию или к воле, а пытается довести до сознания содержание бессознательного, чтобы тем самым уничтожить корни отклонений от нормы и соответственно их симптомы. Поэтому Фрейду приходится вести своего рода подкоп, который позволил бы обнаружить, что скрывается за симптомами, а не устранять нарушения путем воздействия на сознание. В этом заключается цель применения его психоаналитической техники.
Мои расхождения с Фрейдом начинаются с того, как следует понимать содержание бессознательного. Само собой разумеется, ничего нельзя доводить до сознания прежде, чем хорошо представишь себе, поймешь, с чем имеешь дело в данном конкретном случае. Для того чтобы понять содержание бессознательного, сделать его приемлемым или доходчивым, Фрейд использует свою знаменитую теорию сексуального, которая видит в извлеченных с помощью анализа данных главным образом несовместимые с сознанием сексуальные тенденции (и — в зависимости от того или иного случая — прочие аморальные наклонности). При этом Фрейд стоит на позициях рационалистического материализма, вытекающего из естественнонаучного мировоззрения конца XIX века (в чем каждый может убедиться, ознакомившись с его сочинением "Будущее одной иллюзии"). Если взять за основу это мировоззрение, то не составит труда увидеть в человеке животное, что само по себе также имеет достаточно далеко идущие последствия, ибо в таком случае конфликт в области морали выступает как всего лишь столкновение с общественным мнением или с уголовным кодексом, от чего можно легко уклониться. Вместе с тем Фрейд говорит о сублимации, понимаемой как применение "либидо" в десексуализированной форме. Я не могу заниматься здесь критическим рассмотрением этого понятия, требующего проведения очень тонких различий; мне всего лишь хотелось бы подчеркнуть тот факт, что не все, приходящее к нам из бессознательного, может быть "сублимировано".
Для тех, кто разделяет позицию научного материализма и при этом исходит из философских или религиозных посылок в силу своего темперамента, проблема осознания того, что скрыто в бессознательном, представляется сомнительной во всех отношениях. К счастью, какой-то инстинктивно возникающий стыд удерживает людей от того, чтобы осознание заходило слишком далеко, поэтому для нас зачастую бывает достаточно того приращения сознания, которое оно в состоянии выдержать. Именно так обстоит дело в случае с простыми, неотягощенными осложнениями неврозами и соответственно с людьми того же плана (невроз не бывает более сложным, чем заболевший им человек). Утонченные же натуры, напротив, страдают по большей части от мучений, возникающих в результате того, что их сознание не удерживается в пределах, задаваемых инстинктивно возникающим стыдом. Они хотят сами все видеть, знать и понимать. Для таких натур недостаточен ответ, который дает созданное Фрейдом искусство понимания. Средства оказания помощи страждущим, располагаемые церковью, особенно те из них, которые ради объяснения человеку смысла происходящего вверены католическому священнику, могут оказаться в этом случае более уместными, поскольку и по форме, и по смыслу они уже изначально соответствуют природе содержания подсознательного. Потому-то священник не только слушает исповедь, но и задает вопросы; он даже обязан делать это, причем он может спрашивать о вещах, которые обычно относятся к компетенции врача. Принимая во внимание характер средств оказания милосердия, находящихся в распоряжении священника, нельзя сказать, будто вмешиваясь в жизнь человека, он вьгходит за рамки своей компетенции, ибо он располагает возможностями успокоить бурю, которую вызвал.