Третий укол за месяц, и все от гриппа, не до хуя ли? Понятно дело, что в честь такого события взяли. Сидим теперь дезинфицируемся. Спать не могу совершенно, как забрала Клемента Крепость, так у меня и сон пропал совсем. И не хочется. Всю ночь лежал, ворочался, как перед праздником каким-нибудь ответственным.
Кстати, я давно заметил, что есть люди не равнодушные к праздникам. К любым. У некоторых это прямо в фобию некую развивается.
Вот один наш общий знакомый, не буду приводить фамилию. Не зачем это, так вот у него даже календарь специальный был. С Самантой Фокс. Там все все дни рождений были указаны. Друзей, знакомых, родственников, начальников и сослуживцев. Целый год сплошного праздника. Если дней рождений не хватало, их места занимали праздники религиозные и государственные. Если пересекались… Это было просто замечательно.
А по производству… Лучше всего старый анекдот подходит. Про то как из Японии приезжает инженер, ну по обмену опытом. Его повели по заводу. «Сколько цехов у вас?» – спрашивает.
«Десять».
«О, и у нас десять».
«А людей сколько работает?»
«Две тысячи».
«О и у нас две тысячи. А инженеров? У нас шесть».
Тут наш главный крепко задумался. А все от того, что в производственном отделе двести инженеров сидит, ни хера не делают, только зарплату получают. Подумал, дай дкмает скажу – семь. И сказал.
Японец головой своей покрутил и в раздумия погрузился.
Наутро приходит из гостиницы злой, невыспавшийся. Наши сочувствуют, спрашивают:
«Плохо отдохнули?» – любезно так спрашивают без наезда. А тот:
« Плохо, ночь не спал, все думал, чем у вас седьмой инженер занимается?»
Или вот Израиль взять. Там в этом году вообще вешалка. Зима наступила человеческая. Со снегом, как положено. Весь Израиль на хер завалило. Отсюда анекдот рождается.
Сидит старый еврей на автобусной остановке. Снег валит. Военные технику выгнали на дорогу расчищать завалы. Рядом стайка молодых русских пьяно орет.
Сидит еврей, думу думает:
«Зима, снег, танки, русские… Где я?»
Или свобода. В нашем, насквозь больном, обществе, именующим себя демократическим, есть одна единственная свобода – свобода быть посланным. А тут два варианта или на, или в… А деньги поделят другие.
Что-то я сегодня конкретно, растекся по древу, как говорит один мой знакомый старший мастер, мыслью, или спиваюсь уже, не пойму, надо бы паузу взять. Или до Гоши съездить. Давно не видел маздона. Решено, съезжу.
Короче отпуск мой никто не отменял, значит надо идти и затариваться, поляну бригаде накрывать. Ибо традиции надо чтить…
А пока можно и почитать, так на чем я тут остановился… Ага…
Переговоры велись с представителями императора Алексея. Совсем еще молодого на тот момент человека. Решив поднять боевой дух защитников города, Алексей со свитой продефилировал вдоль стен Константинополя на десяти галерах.
Однако видом юноши-императора народ вдохновился мало. Своя рубашка считалась ближе к телу во все времена. И уже 5-го июля войска крестоносцев высадились в предместьях Пера, расположенного на противоположной от столицы стороне залива Золотой Рог, и в тот же день начался штурм Галатского бастиона.
На следующий день галерам объединенного войска удалось порвать цепь, которая перекрывала вход в залив и уничтожить находящиеся там вражеские корабли. После этого была произведена высадка десанта в Галате.
Еще через день, седьмого числа пала галатская башня, увидев это, уцелевшие защитники Константинополя, не принимая боя, отошли за основную городскую стену и укрепились там.
Крестоносцы стали лагерем напротив Влахорианского дворца. Воинов разделили на семь отрядов и принялись одновременно атаковать город и с суши и с моря.
Обороной же руководил Феодор Ласкарис – будущий никейский император и зять Алексея.
На приступ пошли только семнадцатого, сообразив, что тянуть дальше нет никакого смысла. Венецианцы подводили корабли прямо под стены вплотную. И таким нехитрым образом удалось захватить двадцать башен. Видя, что все плохо, Ласкарис бросил в бой огромное ополчение, по свидетельствам доходившее до ста тысяч человек, но плохо обученных ратному делу.
Все они были отброшены назад в город умелыми крестоносцами и обращены в бегство. В городе вместо того, чтобы сражаться с неприятелем они подняли бунт против императора и на том оборона Константинополя практически завершилась.