Ближе к ночи прибыл гонец от Верховного, и мы тоже получили приказ отходить, что и сделали под покровом ночи, наспех зализывая раны.
В кромешной тьме, факелы было решено не зажигать, столкнулись с авангардом Мейвилля и приняв их за наших противников едва не вступили в жестокую схватку. Спасло то, что после первых ударов, они завопили на французском, и на том дело и закончилось почти без потерь с обеих сторон.
Выяснилась и причина их вчерашнего отступления, оказывается, отступило все христианское воинство, только нам почему-то приказ о согласованном отходе не передали, почему Мейвилль не знал. Может гонец не доехал, может, забыли в ставке в суматохе, сие осталось загадкой.
Не по-христиански выругавшись, я отказался от предложенного бароном ужина и отправился спать.
Так прошел еще один бесконечный день.
– Щит я не запущу, извини. Не моя компетенция. Сделаем по-другому. Сразу за линейным, отстой. Там электричка, мы должны пройти ее насквозь и сразу за ней вход на новый спецобъект. Думаю там уже все готово.
– Артефакт? – Франциско внимательно слушал, наклонив наполовину отрубленную голову.
– Пулемет, – засмеялся я, – та еще штука, получше артефакта будет. Там мы их и задержим.
– А эта… электричка…
– Я должен. Пойдем, иначе я не сумею…
Мы запрыгнули на банкетку и двинулись в темноту.
Двери состава были приветливо раскрыты.
– Идем…
Когда я поднялся по ступенькам дошло до меня, что я не тот герой, что лупит из автомата по своим противники, прячась по за углами, а герой – скромный, тот, что безоружным пытается спастись от своих кошмаров, которые преследуют его, меня, всю жизнь.
– Терракотовая армия – это не китайцы… – сказал Франциско.
Повисла томительная пауза. Потом я все-таки спросил:
– А кто?
– Хм… Хороший вопрос, главное своевременный. Почему ты считаешь, что мы, то есть люди, единственные претенденты на главный приз?
Я уже ничего не понимал.
– Какой такой приз? – просто так спросил, чтобы не молчать. Моего собеседника мой вопрос несказанно позабавил.
– Смешно, – так он и сказал, – откуда мне, тебе и вообще всем нам знать? Мы планету свою особенно-то и не любим. Говорим, что любим, песни поем… А на самом деле как раз наоборот. Уничтожаем в основном и с каждым годочком все интенсивнее и интенсивнее. А кто-то считает иначе. И возможно рассматривает человечество в качестве некого вредоносного вируса, который надо уничтожить. Ну или как-то еще…
– Мы мешаем?
– Выходит, что так… Закладки эти понатыканы по всему миру. Это счастье, что ту, что в Китае официально обнаружили, теперь мы знаем примерно, с чем нам придется столкнуться. А в других местах? Все дальше сам, нам нельзя… Постой, я заберу…
Он выдернул из меня нож и я ничего не почувствовал. Впрочем, нет, идти стало намного легче, словно занозу из меня вынули.
Странным вагон был не по виду по цвету. Он был розовым, словно только что вышел из покраски. Еще он был украшен странным граффити, религиозного содержания, но распятие тут соседствовало с мусульманским полумесяцем, а Папа Римский стоял в обнимку с улыбчивым нэцкэ Будды. Старинные гравюры на вагоне тоже присутствовали повсеместно, тут были изображены фрагменты великий битв прошлого, и я знал осаду Акры и взятие Константинополя тоже узнал. Интересно. Кто ж тут так постарался… Но это были цветочки, когда я вошел через открытые настежь двери. То понял что состав странный не только снаружи. Еще он был странным внутри. Я шел по нему, а он все не кончался и не кончался. И было это так странно, так странно…
Первый шаг дался с трудом, потом воспоминания нахлынули на меня.
Первый вагон.
Короткий удар вправо, переход, выдернуть, отбить левой рукой, поворот, удар, еще поворот. Кажется, прокатило. Чей-то бородатый дурно пахнущий рот, очень близко и очень громко, удар всем телом, мощно. Рот захлебнулся, брызнуло красным. Еще полшага вперед, еще полшага. Справа мелькнуло копье, ага, есть поддержка, это хорошо, стало не так тесно. Кони ржали где-то слева от меня, надо пробиться туда, к ним. Тогда можно будет взять чьего-нибудь коня и возвысится над этой безумной схваткой.
Да только где? Кто-то ухнул справа, сначала бьем потом смотрим, а как иначе? Угадал – не наш. Слюни с кровью, тьфу. Куда лезешь болезный? На и тебе, щитом промеж глаз, чтоб не волновался зря.
Накапливалась усталость, постепенно, но неотвратимо. Потом к ней добавилась злость, я вспомнил обо всем сразу, и о странных ухмылках некоторых особ, и о предательстве «союзников», чтоб им пусто было, и даже о скотине Бастарде, пролившим вино на мой новый плащ неделю назад. Я физически чувствовал, как внутри меня разливается досада, размером с эту пустыню и нет ей конца. Наверное, это меня и спасло. Злость вытеснила усталость, теперь ей не было места внутри моего измученного тела, оно превратилось в бездушный автомат, кололо и рубило на все стороны и враги с ужасом разбегались с моего пути. Гиль потом сказал, что это Господь наделил меня силой Архангела, что это Озарение Божье и Сила Святая. Я промолчал, потому, что больше запомнил негромкое «берсерк», что шептали наши же пехотинцы, собравшиеся вокруг меня в тот момент, когда сознание вернулось ко мне, и я обнаружил себя в обнимку с отрубленной головой какого-то несчастного араба, подвернувшегося мне под руку.