Не разорвало, но грохнуло так, что высокий потолок надо мной загудел как пробитый барабан. Впереди творилось уже что-то невообразимое, я снова пополз к миномету, а что еще оставалось мне делать? С вновь опустившегося потолка лилась илистая зеленая вода, перемешанная с песком. Что-то звякнуло совсем рядом.
– ПРОСТО ПЕРЕВЕРНИ ЧАСЫ! – крикнул голос Франциско и я почувствовал, как окаянная стрела впилась мне между лопаток.
Часы были совсем рядом, они лежали на минометной плите, на боку и песок сыпался внутри них в обе стороны сразу. Это были они песочные часы Иисуса, и в них был песок, из той пустыни и из того времени, когда его искушал Сатана. И я знал, что если перевернуть их, то для того, кто сделает это, время будет идти в обратную сторону. Какое-то время….
Запредельным усилием я протянул руку и прикоснувшись к ним почувствовал космический холод. Стоп, нужна еще монетка. Я нашарил ее в кармане свободной рукой, и она идеально вошла в корпус…
Кровь Лангедока стучала в моих висках, вместе с ней стучали тысячелетия и просились наружу. Я сжал пальцы и потянул Часы на себя. Мне удалось… Кажется, да, мне удалось…Я почувствовал, что стрела выходит из моей спины, а разорванные ткани снова становятся целыми…
Когда замелькали белые плащи с кровавыми крестами, я уже просто лежал на спине и думал, глядя в потолок.
« А не дурак ли я?»
И кажется, потолок мне что-то отвечал. Потом я понял, что это не потолок, а звездное небо, и звезды на самом деле живые, такие же как мы… Потом чья-то дружественная полупрозрачная рука протянула мне смоченную водой тряпку и все исчезло…
Мимо нас неслись боевые колесницы. Грохотали колеса, всхрапывали кони. В молчании взирали на нас раскосые воины в дивных доспехах. Они проносились мимо, вздымая пыль, и уносились куда-то в лиловую тьму безвременья, назад до срока… и я чувствовал, как непонятная радость наполняет меня. Дивным восторгом наполнилось все существо мое и стоявшее в зените солнце больше не жгло мою истерзанную кожу, оно милостиво освещало меня и дарило надежду на то, что наконец-то все действительно будет хорошо.
Вдалеке уже затихали звуки боя, там что-то еще сталкивалось, скрипело и ухало, но меня это уже никоим образом не касалось. Я почувствовал, что непонятная сила берет меня под руки, или у меня уже прорастали крылья? И меня понесло вверх, туда навстречу беспечному Светилу и я раскрываю объятия, и кто-то приветливо машет мне, и лечу… лечу… лечу…
Эпилог:
– Пока мужики скорую вызывали, пока то да се, пьяные ж, блядь. Сашок-то и пропал. Скорая приехала, а его нет. Видно он в состоянии аффекта сразу как в себя пришел, так в метро и двинул. С ножом в пузе… И что интересно. В смысле главное, Шурик-то наш в ту ночь сразу на всех трех линиях замечен был. Как он успел-то, это ж какой километраж надо было накрутить. Просто ебануться, он сначала по Заводской хуярил, считай с Рассвета до Стадиона, по прямой, говорят к путейцам заходил, по рюмке с Данилычем ихним приняли, и вроде такой был, как обычно, поболтали о том о сем и дальше пошел. На СТП заходил, Слава выгнал его. Потом перескочил на вторую, сломал ограждение метромоста, потом неожиданно нарисовался на Новой, чего он туда поперся? И главное как? Дрезин попутных вроде не было. Тогда там и рвануло не по-детски, и электричка на отстое загорелась. Потом его дежурная видела еще раз в камеру, как он с линейного выползал весь в кровище. И вроде заметь уже не один. Она ему в дуду дудела, да он по ходу в шоке был и уже ничего не соображал. Исчез где-то в районе 30-го, с напарником, и все. Там выход есть на поверхность и китайцы чего-то строят. Вроде паркинг. Вот там он на них и напал. С ножом. Заправка уже после рванула. И хоронить нечего, там такое пламя бушевало, что… Да.
– А второго нашли?
– Да где там… Там видимость плохая была, темно может показалось дежурной. Все ж на нервах. Ревизоры понаехали. МЧС.
– Допился, бля! И мы допьемся…
– Ага вот эту и больше не будем… Помянем.
– А соединительную ветку закрыли?
–Да, по невыясненным причинам, но думаю топит там не по-детски, песок пошел, – и бригадир понизил голос, – песок странный, красный, там в жизни такого не было, мне Иваныч пэтээсник рассказывал.
– А откроют когда?
– Да теперь-то не скоро, хотя до смотра должны бы по хорошему.
– Ага…
– Помянем!
– Помянем, раба Божьего, неплохой был парень, только вот неспокойный. Странный был он в последние дни, это да…
– Ага.
– Да уж… Четырнадцать душ узкопленочных… И все нелегалы.
– Круто! Все насмерть?
– А я знаю?
– Не то слово, – дежурный мент судорожно сплюнул, – не я то как раз не против, заколебали они если честно… Но как по мне, так вроде и жестковато…