Источник: (Клинический случай из Vouloir Guerir, А.Schützenberger 1985)
Сокращения: ДЛО — дед по линии отца; БЛО — бабушка по линии отца; ДЛМ — дед по линии матери; БЛМ — бабка по линии матери.
Примечание: Можно сказать, что Чарльз унаследовал свою болезнь и риск ранней смерти из-за преданности семье и связи с предыдущими поколениями: рак поразил сначала его половые органы, как у деда по линии отца, а затем легкие, как у деда по линии матери, причем в том же возрасте — 39 лет. Он согласился на операцию, но отказался от лучевой и химиотерапии. Похоже, что будучи сыном и внуком мясника, он верил лишь в силу ножа. Все женщины в семье — с сильным характером; обе бабушки рано овдовели, что грозит и жене Чарльза. Кроме того, его отец остался без отца в девять лет, и дочь Чарльза рискует потерять его в том же возрасте. Похоже, в семье существует повторяющийся сценарий смерти мужчины в 39 лет, оставляющего после себя девятилетнего ребенка. Обращает на себя внимание созвучность имен женщин: Мари-Анна и Анна-Мари. Проанализировав все это с пациентом, можно попытаться помочь ему перестроить сценарий с ранней смерти на жизнь до старости: любя своего деда, не обязательно умирать, как и он, молодым.
Геносоциограмма учитывает наследственность семьи в нескольких поколениях и помогает каждому человеку осознать свой «жизненный сценарий», выбор в профессиональной и личной жизни. Она выявляет некоторые бессознательные тенденции в жизни семьи, включая дальних родственников, раскрывает различные роли, семейные мифы и секреты, повторения в выборе супругов, профессий, стиля жизни, мировоззрения, а также закономерности в заболеваниях, травмах, смертях.
Мы используем геносоциограмму в индивидуальной и групповой психотерапии (включая психотических и раковых больных), в семейной терапии, а также в тренинговых группах для студентов-психологов и медицинских работников.
Наша работа строится так: пациент составляет геносоциограмму по памяти, а в дальнейшем, если необходимо, перепроверяет некоторые факты. То, что неизвестно, скрывается от большинства членов семьи или забыто, может оказаться не менее важным, чем доступная информация.
Начиная работать с тяжелыми соматическими больными, мы обычно делаем пометки об истории их жизни и болезни в виде геносоциограммы. Очень часто пациенту из полученной картины становится ясно, в результате какого именно события или «синдрома годовщины» развилась его болезнь. На поверхность всплывают связи между рождениями и смертями, совпадения имен, возрастов, дат, бессознательная идентификация пациента, повторяемость несчастных случаев, травм, болезней. Человек бывает потрясен, впервые увидев и осознав сценарий своей семьи. В дальнейшей работе с собственной геносоциограммой он открывает для себя «невидимые узы семейного долга», повторения болезней и здоровья в разных поколениях. Это помогает пациенту понять, что же происходит с ним самим и семьей, которую он создал. У него появляется шанс прервать цепь болезней и смертей, освободиться от неблагоприятного сценария жизни.
Часто в семье рождается ребенок, когда умирает один из близких родственников. Это тоже своеобразный «синдром годовщины», как будто пламя жизни вспыхивает вслед за уходом значимого человека. (Взрыв рождаемости после войны хорошо известен). После смерти старшего брата или сестры может родиться так называемый «замещающий ребенок». Его дальнейшая жизнь будет нелегкой, если мать не успела вовремя оплакать свое дитя.
Винсент Ван Гог родился через год после смерти старшего брата, тоже Винсента, то есть мальчика назвали в честь умершего. В семье Ван Гогов запрещалось упоминать о смерти первого Винсента. О втором же Винсенте нам известно, что он прожил очень трудную жизнь, так и не смог создать свою семью, часто болел и много времени провел в психиатрических больницах. Когда у его брата Тео родился сын, он дал новорожденному имя Винсент. Несколько месяцев спустя Тео послал брату письмо в сумасшедший дом в Арле, во Франции: «Я надеюсь, что этот Винсент вырастет счастливым и сможет прожить жизнь так, как сам захочет». Получив это письмо, Ван Гог покончил с собой: для него было невозможно существование двух Винсентов Ван Гогов — живых и счастливых. Тео тоже вскоре скончался, узнав о самоубийстве брата.