– Нет. Я оставил координаты этого места в свободном доступе. Сюда могут явиться твои коллеги. Или нет, те, в костюмах, которыми пугают школьников в сети. – Трэй отхлебнул кофе и повернулся к Винсенту. Он и сам ещё был школьником, но отзывался о слишком глупых подростках с профессиональным презрением. – Вот ты и боишься им попасться и потому сваливаешь. Половина тех, кто понял моё послание, не пришла сюда именно по этой причине. Вторая половина потому, что они решили – кто-то всё равно пойдёт, им не обязательно. Это забавный психологический феномен, знаешь ли. Если тебя будут убивать посреди тротуара в самый час пик, никто не остановится. Каждый будет думать на других. То есть, будет думать, что другие помогут. Человек всегда один, особенно в беде. Есть, конечно, смельчаки, которые лезут помогать, но они редкость. Или кидаются помогать все вместе – та же суть, никто не может поступить так, как хочет. Люди идут за большинством – или помогать, или мимо. Так проще – поступать как все. Человек в толпе лишён своей воли. А мы всегда в толпе. То есть, человек, когда один, не совсем человек. Его некому оценивать. А нам это ведь так нужно.
– Знаешь, мне об этом феномене уже недавно говорили. Только не так пессимистично. Интересное совпадение. Действительно странно, что больше никто не пришёл. А тот чат был под моим контролем, могли просто не доложить. – Винсент вздохнул и поднял голову. Здесь почти видны были звёзды, отражённые тенями на северном сиянии неона и огней города. – Люди такие странные.
– Их легко можно запрограммировать, я так делал. Они мыслят шаблонами, которым их научили. Действуют по правилам, по схемам – так затраты меньше. Всё однообразно и предсказуемо. Значит, понять, как они думают, и изменить это – просто. Чем больше люди бегут от стресса, тем мне легче. – Трэй добавил ещё что-то, но Винсент его почти не слушал. Он был прав, страх и антидепрессанты сделали общество управляемым. Настоящими психоконструкторами были те, кто управлял общественным сознанием.
– Не все же зависают в сети сутками. – Винсент беззаботно пожал плечами. Это не было ложью в полной мере. Но не было и до конца правдой. – Хотя ты прав, сейчас информация, распространяемая через сеть, во многом формирует мировоззрение общества.
– Это огромный орган для манипуляций. Делай – не хочу. Всё, что заблагорассудится. – Трэй рассмеялся. Получилось как-то не очень умело и резко. Винсент почувствовал, как внутри что-то дёрнулось от этого смеха. – Вот я и смотрю, насколько люди доверчивы. А твои психоконструкторы – люди с глубоким подсознательным осознанием мира – где-то я встречал такую формулировку. Их называли так в одном чате. Ты в них вляпался? Или в тех, кто пытается упечь их поглубже?
– И то, и другое, думаю. Скажи, Трэй, как ты думаешь, почему их преследуют, почему скрывают любую информацию о них? – Винсент раньше не очень-то об этом задумывался – смущают умы граждан, значит, преступники.
– Потому что это страшно, что кто-то может вот так просто изменить твою жизнь. Или что ты просто чья-то фантазия. Или просто придуман для массовки. Это страшно. – Трэй наклонил голову к плечу, задумался. Некоторое время он молчал, потом заговорил снова. – Не думаю, что они боятся самих психоконструкторов. Просто это нарушит привычный, придуманный и уютный мир, который создают себе люди. Хотя большинству из них плевать. Собственно, на всё, кроме простейших потребностей, которые им не так уж и сложно удовлетворить. У людей сейчас есть всё для жизни, поэтому им на всё плевать. Не надо ничего придумывать, не надо даже особо стараться. Всё есть.
– Думаешь, люди просто не хотят менять своё мировоззрение? Как-то просто. И преследует же их правительство, а не обычные граждане. – Винсент покачал головой. Не сходилось. Люди в сети как раз с жадным любопытством расспрашивали каждого, кто затрагивал запретную тему. – Тут уж скорее страх перед сверхлюдьми.
– Сверхлюди? Не смеши меня. – Трэй рассмеялся и едва не выплеснул на себя остатки кофе из стаканчика. – Ты хоть понимаешь, какие надо иметь мозги, чтобы творить что-то осознанно? Нет, это не так просто. Тут нужен не простой бытовой процессор, а кластер размером с комнату. И 3D-модулятор. Самое большее, на что они были бы способны – не угробить свою жизнь слишком сильно, да и то не факт. А тебе они зачем? Столкнулся или сам того?
– Даже не знаю. Что-то там не то вертится. Кажется, я в это вляпался, Трэй. Вляпался по самые уши. – Винсент закрыл глаза. Всего на минуту, чтобы справиться с мыслями. Вот так запросто исповедаться перед незнакомым человеком? Это не странно, они разойдутся и вряд ли встретятся вновь. Только такому он и мог рассказать. – Они чего-то хотят от меня. Я должен найти Пигмалиона, хотя пока не понимаю, зачем, и даже толком – кто это. Сейчас моя жизнь похожа на какой– то квест. Хожу, разговариваю с людьми, иду дальше. Куда они направят или куда получится. Как будто собираю подсказки и прокачиваю персонажа.
– Уж лучше квест, чем дейтсим, да? Слушай меня, парень. Зачем ты пришёл ко мне, помнишь? – Трэй усмехнулся. В его глазах отражались огни города у них под ногами и редкие всполохи неона на небе. – Ты ищешь ответы. Только и всего. Ты ходишь по городу и ищешь ответы. И спрашиваешь у всех подряд – у тех ребят из правительства, что ищут преступников, у тех, кто говорит о психоконструкторах. Скрижали, верно? И у меня. Ты ищешь ответы. Это не плохо, хотя и странновато. Просто тебе не плевать на этот мир.
– Вот так просто? Не плевать на мир? Я не какой-то там былинный искатель истины. И не пророк новой веры. Я самый обычный, просто они начали ко мне цепляться. – Голос Винсента дрогнул, и последние слова прозвучали жалобно, с мольбой.
– Ты просто боишься, как новичок на первом уровне сложности. Когда всё рушится, это нормально. Я сам для себя решил, что живу в иллюзорном мире, где нет ничего абсолютного и незыблемого. Где возможно всё. Даже вот этот наш разговор. Я хочу сказать: ты же ищейка, а я преступник. – Трэй допил кофе и отставил стаканчик в сторону. Те, кто искал ответы в сети, очень быстро оказывались в застенках, откуда уже никогда не выходили. Для их же блага, конечно. Сейчас стало немодно ходить по улицам и говорить с людьми, спрашивать и слушать. – А у тебя был тот самый идеальный и абсолютно скучный мирок. Дом, работа, обед и ужин, полезный завтрак и кино по выходным. Скучные нейтральные книги и такие же коллеги. Может, женщина, такая же, как ты. Нормальная, домашняя и адекватная.
– Не совсем так. Была опасная музыка и такие же книги. Вечно предельно допустимый результат в психотесте на мою должность. – Винсент улыбнулся, всё у него было не так серо и не так радужно. Но было именно так, как говорил Трэй – незыблемый мир. – А сейчас всё вверх ногами, я даже не знаю, где окажусь завтра. Ещё и дополнительные беседы с психологом назначили.
– И тебя это пугает? – Винсент не видел лица Трэя, тот надвинул капюшон.
– Не то, чтобы. Раньше пугало, сейчас как-то даже интересно. Я, наверное, просто не понимаю, как это опасно. – Винсент опёрся о парапет и посмотрел вниз на город. Там были все, кого он знал, все, кого встретил за последнее время.
– Это точно. Если тебя упекут на отдохнуть от стресса, обратно можешь не выбраться. Кто-то хочет, чтобы ты продолжил поиск. Кто-то ведь заставил тебя его начать. А кому-то это может не понравиться. – Трэй наклонился вперёд, опасно нависнув над сияющей бездной, потом снова выпрямился. – И тебя просто упекут туда, где ты будешь безопасен. То есть туда, откуда тебя уже не выпустят, ВинКей.
– Вот как? Почему ты мне всё это говоришь? – Винсент попытался найти в мешанине огней знакомые улицы, но город с вышины казался совершенно другим.
– Я изучаю. Как я уже говорил, я исследую людей. Ты – редкий тип, вымирающий всю историю человечества. И никак не вымерший. – Трэй коротко рассмеялся и опять качнулся вперёд. Ему нравилось балансировать на грани всего – жизни, дозволенного, истины, безумия. Это придавало значимость и ценность тому, что он всё-таки возвращался.– Ты ищешь. И знаешь, не ответы и не истину. Ты ищешь себя. Исследуешь, пытаешься понять. Я такой же. Ты задаёшь вопросы, я изучаю людей. Но цель одинаковая – мы хотим понять самих себя. В нас годами росло недовольство, непонимание. И нам это надоело. Я вот забил на учёбу и занялся делом. Ты так врос во всё это, что тебе понадобился толчок, удар шокером под дых, чтобы начать шевелиться.