– А отсюда сбежать можно? – Винсент говорил шутливо, словно ему это было совершенно не интересно.
– Одному – нет. – Сероглазый встал и взял свой поднос с нетронутой едой в руки. – А ты, вижу, в деле. По глазам. Ты, главное, не пей их таблетки. И помни, они следят за тобой даже в душе!
После этих слов, сказанных достаточно громко, чтобы их услышали за соседними столами, сероглазый вывернул содержимое своего подноса на пол. Винсент всё ещё удивлённо смотрел на своего нового знакомого, а к нему уже пробирались между столами санитары. Один из них едва не упал, но в последний момент ухватился за край ближайшего стола. Подставившая ему подножку пожилая женщина мелко захихикала. Винсент определил её как ещё злую, но уже почти отчаявшуюся.
Сероглазого увели, он почти не сопротивлялся, только пытался убедить каждого, мимо кого проходил, что врачи поставили камеры в душах и туалетах. Винсент покачал головой и вернулся к обеду. Еда действительно была не слишком вкусной, зато питательной и лёгкой. Он невольно подумал, что начальник Гард вряд ли согласился бы на такую при всей её полезности. Он всегда считал вкус блюда необходимым компонентом, без которого еда не является едой. Эти же пюре с варёной курятиной и овощной суп были совершенно безвкусными.
– Вам не стоит так расстраиваться, гражданин. – Напротив него за стол села молодая миловидная медсестра. Винсент снова отложил вилку и посмотрел на неё. – Этот человек болен, и очень сильно. Он уже не первый раз пытается голодать. Мы стараемся не заставлять наших пациентов и не кормим их насильно, пока это не угрожает их жизни и здоровью. Вам не стоит обращать внимания на его слова и поведение. Он просто сбивает вас с толку. Его лечение затянулось из-за его же собственного нежелания сотрудничать.
– Да, я понимаю. – Вежливо улыбнулся Винсент. За всё это время никто не спросил и не назвал его по имени.
Слишком быстро, слишком явно ему пытались внушить, что слова того сероглазого – ложь. Он вёл себя странно, но он единственный, кто не побоялся сказать вслух то, что знали здесь все, о чём твердили Винсенту раньше Трэй и Локи. Если его сюда отправили – обратно уже не выпустят. Сняли, как пешку с игральной доски.
– Не хочу быть пешкой. – Упрямо пробормотал себе под нос Винсент, когда шёл вместе с остальными на процедуры. Задумчивая девушка с двумя косичками обернулась, услышав его слова, и посмотрела на него с пониманием и сочувствием.
До вечера весь день оказался забит какими-то совершенно бессмысленными делами. Лечебная физкультура, долгая беседа с улыбчивым доктором-психиатром, какой-то скучный и приторно радостный фильм в небольшом кинотеатре, обязательные полчаса в игровой комнате, которые Винсент просто проспал. Ужин был чуть менее безвкусным, чем обед. И желе на десерт дали трёхцветное, со сливочными прослойками. Потом все так же покорно и одной колонной прошли в читальный зал. Час перед сном на какую-нибудь спокойную книгу или журнал, чтобы ужин успел улечься, а мозг – расслабиться.
Винсент бесцельно бродил между стеллажами, читая первые попавшиеся корешки. Ничего подходящего. И сероглазого после обеда он так ни разу и не видел. Винсент выбрал какой-то слезливый дамский роман и нашёл глазами ту девушку с косичками.
– Добрый вечер. – Он дождался кивка и сел в кресло рядом с ней, положил книгу на читальный столик. – Я только утром здесь оказался, ничего ещё не знаю, а обращаться к санитарам как-то неловко.
– Понимаю, вас. Я сама здесь не так давно. – Девушка посмотрела на обложку книги Винсента и понимающе улыбнулась. – Мне здесь тоже совершенно нечего читать. Поэтому выбираю какую-нибудь книгу наугад. Или думаю прочитать подряд какую-нибудь полку. Это не имеет значения, все книги здесь такие пресные.
– Я ничего здесь не читал. – Винсент грустно покачал головой. С этой девушкой было легко говорить, но в её голосе и позе сквозила безнадёжность. – Скажите, а как вас зовут?
– Это не важно. Если тебя и спросят, то скорее уже в какой комнате ты живёшь. Это ещё имеет смысл. Есть более привилегированные, есть для новичков, есть для возмутителей спокойствия. – Девушка улыбнулась устало и безразлично. Она была здесь недавно, но успела пропитаться этим местом сильнее, чем многие другие. Винсент отметил для себя, что у неё, скорее всего, хорошая фантазия и восприимчивость. – Так что мой номер 25/01, а твой?
– Мой 18/56. Новичок, да? – Винсент спрятал за улыбкой своё разочарование. Она умела сочувствовать и только поэтому казалась живой. – Может быть, вы сможете ответить ещё на один вопрос? Почему здесь никто ни с кем не разговаривает?
– А о чём? У всех всё одинаково. Разве что таблетки могут быть разные, но не их же вкус и цвет обсуждать? – Девушка пожала плечами, она принимала как должное почти полную социальную изоляцию пациентов. – Едва мы попадаем сюда, нам говорят – следуйте за остальными и делайте как они. Все молчат, и мы молчим, просто идёт туда же, куда они. Делаем тоже, что они.
– Спасибо. – Винсент кивнул, поёжившись от накатившегося откуда-то из живота ужаса. – Спокойной ночи.
Он встал и направился к выходу из библиотеки, хотя время на чтение ещё не прошло. Никто не остановил его, хотя спиной он чувствовал недоумённые взгляды. Разве так можно? Ему было страшно находиться среди покорных существ, ещё недавно бывших людьми. Дойдя до своей комнаты, он остановился. Сероглазый говорил, что камеры слежения есть везде. Это его паранойя?
Винсент выругался и открыл дверь. Всё так же, как было утром. Он прошёл в ванную и с неудовольствием обнаружил, что запереться внутри нельзя.
– Хоть немного личной жизни! Хотя какая там жизнь? – Винсент включил воду, выкрутив горячий кран до упора. – Полная социальная кастрация и подавление коммуникативных потребностей. Он был прав, тут не лечат, и выпускать отсюда нет смысла.
Винсент выключил воду и залез в ванну. Было непривычно и неудобно – слишком сильно она отличалась от той, к которой он привык. Здесь отличалось всё, и приспосабливаться ему совершенно не хотелось. Но одному не сбежать – так он сказал. Винсент был уверен – сероглазый пытался. Значит, знает все опасные места и способы слежки и контроля.
– Только бы выбраться. – Едва слышно пробормотал Винсент. Дальше он сможет найти тех, кто обелит его имя, исправит эту ошибку.
Беги отсюда! Не сдавайся!
– Сам знаю. – На выдохе, даже по губам не разобрать. Винсент не стал протирать запотевшее маленькое зеркало, он знал, чьё лицо в нём увидит – голова уже начала побаливать, как всегда, когда он видел это чужое лицо. Только сейчас подсказки ему были не нужны. Сдаваться он не собирался. Не здесь! Тут не было нормальной еды, нормального сладкого и нормальных книг. Даже не было нормального чая, не говоря уже о кофе – только травяной.
Следующее утро началось с мелодичного, но настойчивого звонка. Винсент едва не свалился с кровати – не слишком удобной и узкой – пытаясь найти будильник. Через некоторое время звон прекратился сам собой. Потом был завтрак, процедуры, беседы с психотерапевтом и отдых перед обедом. Всё повторилось на третий день, и на четвёртый. Винсент не прекращал искать среди пациентов сероглазого, но его не было. Спрашивать у санитаров было опасно. Оставалось только верить, что он не придумал его сам от отчаянья и страха. И стараться не принимать таблетки.
Через пять дней сероглазый, наконец, появился за завтраком, ещё более нервный и худой, чем при их первой встрече. Он прошёл мимо Винсента с подносом и едва заметно ему кивнул. Было в его движениях что-то странное, почти неестественное. Санитары проводили сероглазого подозрительными взглядами, но остались стоять на своих местах.
Винсент забрал свою порцию и направился к дальней части столовой, туда, где у самой стены сидел его единственный друг в этом странном заведении. Ему было совершенно наплевать на то, что подумают санитары и медсёстры.
– Давно не виделись. – Винсент поставил свой поднос на столик и сел. Сероглазый вяло ковырял ложкой кашу, но есть даже не пытался. – Ты плохо выглядишь.