— А кто снесёт яйцо, если нет курицы? — пожал плечами Малфой.
— Если взять во внимание эволюционную теорию, то птицы произошли от ящеров, значит, существо, которое отложило яйцо, было менее похоже на курицу, чем то, что вылупилось, следовательно, первая курица получилась из яйца!
Дариус и бронзовый ворон наблюдали за энергично взмахивающим руками Гарри с одинаково выпученными глазами. В конце концов ворон неловко, как заржавевший робот, задёргал головой, а в каменной кладке начали проступать очертания двери.
— Ты сломаешь нам заклинания, — хохотнул Дариус, проходя в гостиную вслед за Гарри. — Надо было сказать что-то вроде «круг не имеет ни начала, ни конца».
— Да пошёл он в жопу со своей философией! — ругнулся Поттер. — Умеет же задавать нормальные вопросы, а всё туда же!
Он стремительно прошёл через оформленную в бронзово-синих тонах гостиную и свернул к спальням. Дариус не стал следовать за ним. После произошедшего на уроке полётов популярность Гарри снова возросла, и тот готов был плеваться ядом на всех без исключения.
***
Гарри Поттер, по крайней мере, книжная его версия, воспетая в «Истории Хогвартса», был фигурой значимой и знаменитой. Однако живой Гарри относился с большим негативом к тому, что к нему подходят по двадцать раз на дню незнакомые люди, неловко мямлят, краснеют и интимным шёпотом просят показать шрам.
Поначалу Поттер терпеливо объяснял каждому, что не в восторге от такого внимания. Желающие пообщаться со знаменитостью поджидали его в Большом Зале, в коридорах, в библиотеке, в Совиной Башне, даже в туалете, и это его весьма напрягало. Но поклонники не оценили деликатности Гарри. Произведя предварительную разведку и сделав вывод, что герой не кусается, они принялись штурмовать его с новой силой.
Гарри Поттер, попавший на Рэйвенкло, конечно, был катастрофой далеко не всемирного масштаба, но вызвал-таки у многих некоторый резонанс, ведь отважный герой — это всё же скорее Лев, а не Ворон. Общественность хотела знать, что думает о своём распределении сам Гарри, не является ли поведение Шляпы заговором недобитых тёмных сил, и сможет ли Поттер поднять меч во имя добра, даже будучи на Рэйвенкло.
Услышав подобную формулировку в первый раз, Гарри поржал, но быстро понял, что шутить никто не собирался. Не только выросшие на пересказах о Гарри Поттере чистокровные волшебники, даже маглорожденные, вроде Грейнджер, почему-то ожидали от мальчика какого-то особого поведения и ежечасного подтверждения собственной избранности.
— А ты помнишь что-нибудь о Той-Самой-Ночи? — поинтересовалась Эрин Брэгг, заглядывая Поттеру в глаза.
Дариус издал смешок, глубже склоняясь над «Кратким справочником пространственных заклинаний». Гарри бросил на пошляка неодобрительный взгляд и принял максимально несчастный вид.
— Ты о той ночи, когда самые близкие мне люди были убиты тёмным волшебником? — скорбно уточнил он.
Хаффлпаффка растерянно заморгала, видимо, в «Истории Хогвартса» обретение героем геройского статуса выглядело более поэтично.
— Наверняка твои в это время укладывали тебя спать, — Гарри покачал головой и тяжко вздохнул, — укачивали и пели колыбельные. А мои в это время, — он сделал драматическую паузу, и Эрин разразилась слезами.
— Я… — всхлипнула она, — я не подумала!.. Я не знала! — и стремительно выбежала из библиотеки.
— Над твоей головой клубятся мозгошмыги, — поделилась наблюдением Луна, загадочно улыбаясь.
— Это излишки актёрского таланта безжалостно выпирают наружу, — фыркнул Дариус.
— Даже если я не отношусь к этой теме так болезненно, бестактно задавать подобные вопросы, — пожал плечами мальчик.
***
От Гарри никто никогда не скрывал, что у него нет родителей. Поттер не знал, пытался ли когда-то звать Петунью мамой, однако точно помнил, что в младшей школе уже сознательно называл опекунов дядей и тётей. Попади он в класс, где у каждого ученика была бы полная респектабельная семья, может, и начал бы комплексовать и фантазировать на тему «если бы». Но в классе Поттера у большинства имелись «семейные обстоятельства», среди которых Гарри просто терялся.
Мать Роуз Дэнсон водила в дом мужчин и имела проблемы с алкоголем, Харви Спунер и Натан Фрит были сиротами и, как сам Гарри, воспитывались ближайшими родственниками, отец Райана Мэнселла регулярно подымал на жену и сына руку. В какой-то момент ситуация настолько вышла из-под контроля, что мать Райана оказалась в больнице, а мистер Мэнселл — за решёткой. На фоне судебных исков и разбирательств, просто жить с родственниками, пусть и не слишком любящими, было не так уж плохо. А после того, как Гарри обзавёлся базовыми умениями к манипуляциям, стало вообще шикарно.
Тот факт, что Дурсли дорожат своей репутацией, мальчик знал ещё до того, как начал читать правильные книги. Вернон и Петуния любили обсуждать разные «неправильные» вещи, вроде развода мистера и миссис Полкисс, и попрекать людей тем, что «они трясут грязным бельём на публике». Раздел имущества, ругань за права на ребёнка, судебные заседания с громкими взаимными обвинениями были, по мнению Дурслей, вещами попросту недопустимыми. И возможно, Петунии, будучи безнадежной совой, трудно было вставать рано утром и готовить завтрак, но она это делала, потому что порядочная жена должна была проводить мужа на работу. Возможно, Вернону иногда хотелось сходить вечером в бар, но мужчина не мог позволить, чтобы его, примерного семьянина, видели в компании местных забульдыг. Возможно, обоим хотелось бы спать раздельно, потому что Вернон сильно храпел, а Петуния часто вставала в туалет, но они этого не делали, потому что порядочные муж и жена должны спать вместе.
Так что, когда Гарри, трагически понижая голос, «признался» Петунии, что директор Клоуз интересовался, не обижает ли его Дадли, это вызвало у женщины шок. Она уже и сама заметила, что сын стал чересчур избалованным и мнит себя центром вселенной. Именно после того, как пару месяцев назад Дадли позволил себе кричать на мать из-за того, что она недостаточно быстро принесла ему чай, Петуния и приобрела книгу по воспитанию детей. Для этого, конечно, пришлось съездить в Лондон под предлогом покупки нового сервиза, но никто не должен был заподозрить, что с их Дадли что-то не так. И вот, в тот момент, когда Петуния решила, что всё хорошо, методики действуют, а Дадли начинает вести себя лучше, Гарри заявляет ей такое.
— Он видел, как Дадли отнял у меня сумку и вытряхнул вещи на пол, — вдохновенно врал Поттер.
Кузен, конечно, проделывал подобное, но никому из учителей, а тем более директору, не было до этого никакого дела.
— И мистер Клоуз спрашивал, как мы с ним ладим, не бьёт ли меня Дадли.
Петуния подалась вперёд, боясь и желая услышать продолжение.
— Я убедил директора, что всё в порядке, но очень боялся, что он потащит меня в медпункт, — Гарри задрал короткий рукав и продемонстрировал тёте изобилующую всеми оттенками фиолетового ссадину на плече.
— Это Дадли сделал? — убито уточнила Петуния.
Обычно на конфликты Гарри и Дадли Дурсли не обращали особого внимания, а если и обращали, то становились на сторону Дадли. По их мнению, это было правильным единственно возможным вариантом, ведь так они поддерживали своего сына.
— Он толкнул меня с лестницы, — кивнул Гарри.
Пришлось неоднократно приложиться плечом о стену, но выражение лица Петунии того стоило.
— Хорошо, что я упал на руку, а не на голову, — пробормотал Гарри, не торопясь опускать рукав, — мог бы и в больницу попасть.
Петуния нервно стиснула пальцы, собирая складками домашнее платье. Если бы Гарри серьёзно травмировался, участие Дадли не стало бы ни для кого секретом. И кто после этого назвал бы добрым и воспитанным мальчика, который покалечил своего кузена? Друзья и соседи начнут перемывать им кости, как алкоголичке Дэнсон и тем же Мэнселлам. Дурслям непременно напомнят, что Поттер — сирота, и они не справляются с опекой. Люди ведь не знают, что Гарри ненормальный, и заботиться о нём незачем. Не было смысла вкладываться в того, кто через несколько лет уедет в свой ненормальный мир и не будет давать о себе знать, как сделала её родная сестра.