Я все еще ощущал себя частью этого. Для меня прошло два дня, но для них месяцы. Меня не стало, но ничего не изменилось. Планета крутится дальше.
Желание закурить стало невыносимым, но выходить на балкон было лень, закурил сразу на кухне, стоя у окна. Поднес зажигалку к сигарете.
Искра, и огненный шар мгновенно сжег брови.
Взорвался газ.
Меня выбросило в окно на острые прутья забора. Лицо и руки порезало осколками стекла. Металл пробил грудь и вошел в позвоночник, все тело в ожогах, ноги сломаны, но еще в сознании. Все произошло в пару секунд, боли еще не было. Шок.
– Неожиданно, – в руке все еще были тлеющие остатки сигареты, Леха через боль затянулся. – Только дочь жалко, без отца вырастет.
Казалось, он был доволен произошедшим, но в действительности ему было насрать.
Боль пришла резко, мгновенно отключив сознание.
Неудачная запись
Тяжело дышать и двигаться, будто я выпал из окна. Если подумать, то я действительно выпал, но только в другом теле. Этому телу тяжело из-за долгого сидения в одной позе. Мышцы занемели, и ныли суставы.
– Когда эта чертовщина закончится?
Глеб не ответил, мой напарник был не из разговорчивых, а новобранец дрых на заднем сидении. В этот раз мне досталось тело полицейского. Посмотрел на дату в телефоне.
Апрель двенадцатого.
С моей смерти прошло полтора года. Меня окатило холодным потом от осознания того, что между возвращениями происходит все больше времени. Получается, можно и не вернуться, если продолжать умирать. Но оставаться в теле полицейского мне не хотелось. Никогда их не любил, а этого коллеги звали «Свин» – за его грязные дела. Он, может, и не хотел марать руки, но брат занимался похоронным бизнесом и постоянно во что-то влипал, а отец учил – семье нужно помогать. Теперь брат купил крематорий, и там постоянно левые трупы всплывают. Из мыслей меня выдернул противный голос новобранца.
– Свин, кажись, фура приехала.
Мы сидели в засаде и пасли доставку контрабанды в старом порту. От воды тянуло холодом и сыростью, а печку в машине не включишь.
– Еще раз так назовешь – проглотишь зубы, – прорычал я.
Но он не ответил, захлебывался собственной кровью. Из его рта торчала окровавленная рука монстра, похожего на Свету. Осколки разбитого стекла заполнили салон.
– Здравствуй, Вадим, наконец-то нашла.
Ее руки были в крови, кожа серой, а рот непропорционально огромный и заполненный клыками.
Мы выскочили из машины и начали стрелять по монстру, но пули просто отскакивали от нее, не причинив вреда.
– Ну нахрен! – выкрикнул мой напарник и убежал в темноту. Я побежал в другую сторону.
– Убегай, я все равно тебя найду.
Дьявольский смех преследует меня.
Я бегу среди контейнеров, в темноте ничего не видно. Кажется, я заблудился.
Вдалеке послышался крик Глеба. Безумно долгий и переполненный страданиями. Хочется заткнуть уши. Сердце бешено колотится, легкие горят. Я бегу еще быстрее. Крики все не утихают. Нет сил бежать дальше, спотыкаюсь и падаю. Стало тихо.
Хочется замереть и исчезнуть.
– Я буду убивать тебя, пока ты не сломаешься, – слышится сверху.
Рядом падает голова напарника. Обезображенная, без глаз и челюсти. От нее идет пар. Рыча, приземляется Светлана.
– Я сделаю тебя рабом.
Она смотрит, не мигая, но не нападает. Вскакиваю и бегу, как безумный. Врезаюсь в контейнеры. Слышно смех сзади. Свету забавляет охота.
– Хрю-хрю! Беги, свинка!
Я нашел выход из лабиринта контейнеров. Быстрее, через дорогу, в город. Подальше от порта.
Ноги заплетаются, но я бегу из последних сил.
Слепит свет фар.
Визг тормозов и удар. Меня размазывает по асфальту.
Третий сеанс
Мысли путаются, тело не двигается, боль абсолютно везде. Я лежу на кровати в больнице и смотрю в потолок. Не могу пошевелиться. Краем глаза вижу психолога, дергаюсь, но ничего не происходит. Кобальт сегодня другой, не похож на безумного доктора. Усталый и грустный.
– Привет, Вадим, давно тебя не было, три года уже. Раз ты здесь, значит, для Александры Никифоровны последний день, печально.
Страшно. С каждой смертью время между возвращениями увеличивается.
– Капуста! – выкрикиваю я.
Психолог грустно улыбается.
– Но это отличный шанс поговорить.
О чем нам разговаривать с этим психованным убийцей?
– Капуста. Капуста?
– Точно, сейчас.
Кобальт достал банку квашеной капусты. Наложил немного в металлическую тарелку и протянул мне. Тело пришло в движение, само село, протерло глаза и забрало тарелку.
– Спасибо, – сказала старуха и начала есть руками.
В сознании появилась ясность, но двигать я мог только глазами, запахи и вкусы я не чувствовал, только приятный хруст во рту. Боль не отпускала. Тяжесть во всем теле, ощущения, как на большой глубине.