Недавно, правда, решили, что люди, обладающие всеми указанными качествами, в природе встречаются не так уж часто, и даже среди десяти претендентов на одно место такого человека может не найтись. Поэтому от третьего требования отказались, рассудив, и тоже вполне разумно, что достаточно трех базовых качеств — умения считать, писать и отличать людей от животных, а экзамен по истории отменили. И очень правильно сделали, поскольку чужой истории мы никогда не знали, а свою собственную всегда старательно наполняли белыми пятнами, и, ликвидировав одни, тут же создавали новые. Если советские школьники не знали, кто такой Столыпин, то нынешние — кто такой Гагарин, а некоторые и о личности Вождя мирового пролетариата имеют весьма смутные представления. В общем, в стране, где, как принято говорить, «даже прошлое непредсказуемо», чтение и интерпретация истории может быть только искусством, но никак не наукой, никакого более или менее устойчивого исторического знания нет и быть не может, и экзамен по истории устраивать никак нельзя. В результате, его место занял экзамен по иностранному языку.
Чтобы понять, зачем нужен этот экзамен, надо задуматься, зачем вообще нужны наши вузы. Статистика говорит о том, что почти все наши лучшие специалисты давно уехали за рубеж. А выборочные исследования намерений оставшихся добавляют, что если они пока и не уехали, то в ближайшие годы непременно уедут. То есть наши вузы существуют, в основном, для того, чтобы готовить кадры для других стран. Правда, понимают это только 25 % наших студентов — те, кто, отвечая на вопрос о том, зачем они поступили в вуз, отвечают: «для того, чтобы, получив здесь бесплатное образование, уехать за границу». Но остальные 75 %, не понимающие, для чего они учатся, не опровергают общего правила. Выпускники наших вузов нужны не нашей стране, где специалисты с высшим образованием, если они не юристы и финансисты, не востребованы, а зарубежным странам. Да и вообще ходят слухи о том, что скоро в наших вузах восстановят практику распределения выпускников. Но это будет распределение не в другие города и в различные учреждения, как было раньше, а в другие страны. Везунчиков будут распределять в США и страны Западной Европы, тех, кому очень не повезет, — в Гану или Верхнюю Вольту и т. д. И поэтому экзамен по иностранному языку действительно должен быть одним из главных. Тем более, что, как всем известно, отечественные вузы, за исключением специализированных языковых, иностранным языкам толком не учат. И поэтому ясно, что поступающий в наш вуз должен выучить иностранный язык заранее.
За простоту и очевидность набора предметов, которые должен знать будущий психолог, как и за все хорошее, приходится платить. Главная проблема состоит в том, что даже тех, кто умеет что-нибудь запомнить, считать и писать, не так уж много и, в силу общей интеллектуальной деградации нашего общества, становится все меньше. Как правило, наши сограждане умеют лишь что-то одно или вообще ничего. Именно поэтому наши крупные банкиры, безусловно, умеющие считать (обычно начиная с миллиона), при этом, как правило, не умеют писать, а Шекспира считают знаменитым футболистом. По той же причине умеющие писать и знающие, кто такой Шекспир, обычно не умеют считать. И вполне справедливо, что именно они в нашем обществе самые бедные: зачем деньги тому, кто все равно не может их сосчитать?
В результате, требовать от абитуриента, чтобы он равно хорошо знал и математику, и русский язык, и биологию, и иностранный язык, по меньшей мере абсурдно. Таких не нашлось бы в достатке, даже если бы конкурс на психологические факультеты был не 10, а 100 человек на место. Выход прост: требовать, чтобы абитуриент прилично знал хотя бы что-то одно, а все остальное — понемногу. Поэтому в психологических вузах существует иерархия экзаменов: самый главный сдается первым, а все последующие поэтапно убывают по значимости. Первым резонно сделать наиболее трудный экзамен, требующий проявления наиболее дефицитных способностей, — с тем, чтобы он срезал основную часть «абитуры», а те, кто остался, если они не одержимы манией стать психологами, сами от страха забрали бы свои документы.
Раньше считалось, что самое дефицитное интеллектуальное качество — умение считать, и это было понятно, поскольку в виду тотального дефицита материальных благ считать у нас было нечего. Поэтому первым шел экзамен по математике, который вполне исправно выполнял свою функцию нанесения главного удара по абитуриентам. Оставшихся добивало сочинение, после чего экзамены по истории и биологии превращались в пустую формальность, поскольку количество уцелевших абитуриентов и количество вакантных мест практически уравнивались. Поэтому экзамен по истории выполнял функции не теста на склероз, а идеологического контроля: а вдруг среди умеющих считать и писать окажутся идеологически не лояльные? (Исторический опыт учил, что таковые, в основном, заводились именно среди грамотных). Ну а экзамен по биологии вообще был пустым ритуалом и сводился к задушевному разговору о клетках и мембранах, безвредному для обеих участвующих в нем сторон.