Настоящее ПО получают в каком-либо психологическом вузе, скажем, на факультете психологии какого-либо университета, ненастоящее — путем окончания сокращенных психологических курсов. В последние годы доля получающих ненастоящее ПО быстро возрастает, что вполне понятно: кому охота терять пять лет? Все прочие виды ПО находятся где-то посередине между двумя базовыми и могут быть названы полунастоящими. Удельный вес получивших его тоже нарастает, хотя и не такими быстрыми темпами, как доля получивших образование ненастоящее. Поскольку многие второй и третий типы ПО не считают образованием вообще, на что имеют веские основания, мы рассмотрим лишь первый — классический — тип психологического образования.
Его основной принцип проистекает из уже отмечавшегося выше обстоятельства — из того, что до сих пор никто толком не знает, чему и как следует учить психологов, и вообще что может пригодиться в их профессии. Поэтому будущих психологов на всякий случай учат всему понемногу. Так, скажем, на первом курсе их заставляют резать лягушек, а в перерывах между различными этапами этого живодерского занятия нашпиговывают азами высшей математики, формальной логики и философии. Подобная адская смесь довольно взрывоопасна, особенно при сочетании истязания лягушек, например, с марксистко-ленинской философией. Но психологическое образование — это мина замедленного действия, которая обычно взрывается не сразу — не в начинающих, а лишь в матерых психологах, что приводит к раздвоению, а то и к растроению, расчетверению и т. п. их личности и прочим неприятным последствиям.
Зачем будущим психологам нужно резать лягушек, никто не знает, а если знает, то не говорит. Возможно, смысл такой варварской процедуры состоит в том, чтобы приучить их быть безжалостными к объектам своей будущей профессиональной деятельности, но это только гипотеза. Так или иначе, это единственный навык, которым все без исключения психологи владеют в совершенстве.
Одновременно с обучением вивисекции происходит и приобщение к тайнам человеческой психики — путем возни с дурно пахнущими формалином человеческими мозгами. Для чего психологу нужно знать, где проходит какая борозда или извилина в этом субстрате человеческой мудрости (и глупости), уже намного яснее. Голубая мечта психологической науки — достичь той стадии развития, когда мы будем знать о мозге так много, что сможем вызывать у себя любые психологические состояния путем воздействия на него. Эта мечта, скорее всего, никогда не воплотится в реальность. Но считается, что психологи должны быть потенциально готовы к ее реализации и поэтому побольше знать о мозгах. К сожалению, студенты, исправно разрезающие лягушек, когда дело доходит до человеческих мозгов, почему-то начинают халтурить. Не найдя нужную извилину в положенном для нее месте, они нередко проковыривают ее перочинным ножом или спичкой, что служит воплощением одного из ключевых принципов психологической науки: изучаемый предмет всегда изменяется в процессе его изучения.
Неизбежным следствием насильственного перекармливания психологов знаниями о мозгах и лягушках является широко известный «эффект переедания»: даже вполне добротная и здоровая пища, если ею объесться, начинает вызывать отвращение. Поэтому, закончив вуз, основная масса психологов с отвращением относится к биологии и физиологии, тяготея к их антиподу — к гуманистической психологии, а психологи, принадлежащие к т. н. физиологической ориентации, т. е. всю жизнь режущие крыс и лягушек, находятся в явном меньшинстве и выглядят изгоями.
В отличие от изобилия биологических дисциплин, которыми будущих психологов пичкают на первых курсах, математика им, без всякого сомнения, нужна. Как будет показано ниже, суть типового психологического исследования состоит в измерении корреляций между переменными. А американский психолог Д. Картрайт вычислил, что сейчас более 95 % научных статей по психологии основано на подсчете корреляций. Все это, естественно, предполагает центральную роль математики. Хотя, как и в случае вычисления самих корреляций, здесь не вполне ясна направленность причинно-следственной связи: толи психологи усиленно изучают математику, потому что она им нужна, то ли они ее повсеместно применяют, поскольку их головы распирает от математических формул. Судя по тому, что они не применяют столь же усиленно биологические познания, более правдоподобной выглядит первая версия.