люблю мамочку! И лето! И папочку!”
В пансионате, где они поселились, жили родители с детьми. Все было, как в сказке. Утром на
море. Потом — обед и тихий час. Потом — игры на площадке и снова — море. А кукольный
театр! А экскурсии в Ботанический сад! А праздник Нептуна! Каждый вечер, пока Алена
укладывалась спать, мама ходила на вечерние купания. Она рассказывала Алене, как
серебристая лунная дорожка разбивается на хрустальные звездочки и как мерцающий шлейф
сияющих подводных пузырьков захватывает пловца в свои щекочущие объятия. Они спали с
открытыми окнами, и спокойное, мирное дыхание моря убаюкивало девочку.
Алена не помнит, где они познакомились с дядей Юрой. Кажется, на пляже. А может, на
прогулке в парке? Дядя Юра был совсем не такой, как папины знакомые. Всегда спокойный, не
суетливый, он и говорил как-то иначе: неспешно, негромко и очень мало. Алена заметила, что и
слова, произносимые дядей Юрой, почти не касались всего того, о чем говорила мама с отцом: еды, одежды, денег, отношений со знакомыми и друзьями. Дядя Юра не задавал фальшиво
вежливых вопросов, которые обычно задают взрослые: “Как ты учишься?”, “Маму
слушаешься?”. Зато дядя Юра чудесно плавал. Он мог бы заплыть далеко-далеко, но не хотел
нарушать правил. И сильный, стройный, нырял в прибрежные волны, а выныривал где-то почти
у самого красного буйка. И еще: он не курил. Аленка вначале даже удивлялась: взрослый дядя, а
не курит.
А однажды, когда он поднял Алену на руки, а затем закружил ее вокруг себя так, что сердце
вначале поднялось и замерло, а затем опустилось, Аленка почувствовала, как вначале
вспыхнувшая радость сменилась неясной тревогой. Ей почему-то вспомнился всегда
озабоченный отец, его усталое лицо, запах сигаретного дымка от его рук.
— Мама, а мы скоро домой поедем? — спросила она тогда.
— Скоро, дочка, скоро, — ответила мама, и Алена заметила, как мамины глаза погрустнели, а
уголки губ едва заметно опустились.
— Тебе не хочется домой? — удивилась тогда Аленка.
— Не хочется? С чего ты взяла? — переспросила мама.
И посмотрела на дядю Юру каким-то незнакомым Алене взглядом. Алена вдруг обратила
внимание на то, что мама и дядя Юра держатся за руки, как мальчик и девочка. Она схватила маму за руку и отчего-то закапризничала:
— Хочу к папе!
А вечером, когда мама, как всегда, собралась на вечернее купание, Алена сказала:
— Мам, я не хочу, чтобы ты сегодня купалась.
— Почему? — удивилась мама.
— Так, не хочу и все, — ответила Алена.
— Вот еще глупости! — вспыхнула мама. — Будешь еще капризничать! Сейчас же марш спать!
Я скоро приду.
И закрыла за собой дверь. Алена помнит, что именно тогда, когда она услышала шаги матери, ей впервые в жизни стало одиноко и как-то жутко на душе, она заплакала. Вскоре после этого
начались сборы в дорогу, обычная беготня по магазинам, базарчикам, и тревога забылась. Но
когда дядя Юра ехал с ними на автобусе, затем усаживал их в поезд и, прощаясь, поцеловал
Алену и маму в щечку, Алена снова почувствовала тревогу и боль за отца. Ведь дядя Юра
провожал их так, как будто он был их папой. Он нес чемодан, держал за руку Аленку, теперь он
стоял на перроне, пока не тронулся поезд. А мама, улыбаясь ему, беспокойно комкала в руках
носовой платочек, то и дело поднося его к глазам.
В вагоне мама с Аленой разговаривали мало. На остановках они ели вкусную вареную кукурузу, слегка посыпая ее солью, мама доставала душистые красные помидоры, хрусткие, в
пупырышках, огурчики, тоненькими ломтиками нарезала свежий белый хлеб. А когда утром
сквозь вагонное окно Аленка увидела знакомые купола Лавры, Днепр, родные киевские
холмистые берега, снова в душе проснулись радость и счастье. И солнечные зайчики в купе, прыгавшие со стенки на стенку и весело заглядывавшие в глаза, и легкий ветерок, залетавший в
приоткрытое окно, и красивый бронзовый загар на мамином лице — все было таким родным, таким домашним и уютным, что Аленка даже засмеялась, когда вдруг открыла, что
выстукивают вагонные колеса.
— Ты чего? — улыбнулась мама.
— А вот, послушай, — подняла пальчик Аленка. — Слышишь? Колеса стучат: “До-мой, до-мой, до-мой, до-мой”.
И они обе рассмеялись — радостно и беззаботно.
На вокзале их встречал счастливый отец. Как они соскучились друг по другу! Отец подхватил
Аленку на руки и поднял ее высоко-высоко, как маленькую. Он расцеловал Аленку и маму. А
потом закружил Аленку — и вновь ее сердце вначале поднялось и замерло, а потом опустилось, как тогда, с дядей Юрой. Но это чувство возникло лишь на какое-то мгновение и пропало, исчезло, развеялось в суете вокзала, в толпе метро, на залитых солнцем улицах. А дома — дома