или дай ему власть.
Слезы снова увлажнили ее глаза и вновь, в который уже раз, она нервно раскрыла сумочку, достала дамский носовой платочек и поднесла его к глазам. Затем встала, подошла к окну и, повернувшись к свету и подняв голову, несколько раз глубоко вздохнула и помотала головой, то
ли отгоняя тяжелые думы, то ли высушивая слезы.
Eе история, вернее история ее семейной драмы, и впрямь стала в последние годы обычной, даже
банальной. По крайней мере в моей практике к наиболее частым эмоциональным травмам, с
которыми обращаются люди — измена, развод, разрыв с любимым, — добавилась новая
категория клиентов: женщины, мужья которых внезапно разбогатели.
Разбогатевший муж... Раньше, тому немного лет, таких ситуаций практически не было. Разве что
какому-нибудь идеологически проверенному “товарищу” внезапно доверяли высокий пост, и он, неожиданно вознесшись “из грязи в князи”, начинал стесняться своей неказистой подруги юных
лет, которую в свое время выбирал то ли по принципу “руби елку по себе”, то ли по
соображениям карьеры. Да и то, в те времена разводы очень даже не поощрялись и не
приветствовались. Так что жена, даже догадываясь об изменившихся в соответствии с
должностью вкусах и предпочтениях мужа, все же была уверена в том, что по крайней мере
формальная сторона брака будет соблюдена, а если, паче чаяния, развод, — денежное
довольствие позволит существовать относительно безбедно. Нельзя не учесть и факта весьма
ощутимых общественных ограничений, которые поддерживались нормами коммунистической
морали, партийными традициями и принципами. Такие мероприятия, как “персональное дело” или же “товарищеский суд”, не только сдерживали, но и пугали тех, кто если и не дорожил
семьей, то уж во всяком случае карьерой — наверняка.
Однако, как это и бывает, внезапно все переменилось. Исчезли партийные собрания с
персональными делами. Канули в небытие товарищеские суды, и после многих шумных
кампаний, сопровождавшихся изрядной долей театрализованных представлений на площадях и
во дворцах, после скандальных выяснений отношений со стрельбой из легкого и тяжелого
оружия, наконец, после спешной замены одной бутафории на другую оказалось, что люди стали
еще менее защищенными, чем раньше.
Вот и Анна Георгиевна. Ее история вкратце такова. С мужем она прожила двенадцать лет, с
двадцати до тридцати двух. Родила двоих детей. Первый ребенок умер сразу же после родов.
Второго выходила. Но девочка родилась как раз в год чернобыльской катастрофы, часто болела.
Близких родственников, к которым можно было бы ребенка вывозить, не было. Родители Анны
Георгиевны умерли, а родители мужа — часто болели. Приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы думать, как выжить. Анна Георгиевна с мужем были инженерами, работали на одном из
больших киевских заводов. Первой встрепенулась Аня. Она закончила вечерние курсы
бухгалтеров и на волне новых запросов устроилась на работу в совместное предприятие. Там
пришлась ко двору. Симпатичная, толковая, расторопная и порядочная, она через год стала
главным бухгалтером, а еще через два “выбила” себе помещение под магазин и открыла свое
малое предприятие, директором которого, конечно же, стал ее Володя. Стеснительный и
неуклюжий, типичный “технарь”, Володя долго не решался на перемены, но к тому времени, когда его должны были вот-вот уволить по сокращению, Анна Георгиевна создала для него —
для семьи! — и предприятие, и должность. Не увольняясь со своей основной работы, она вечера, а иногда и ночи напролет просиживала над документацией мужа. Выполняла функции и
бухгалтера, и менеджера, и толкача. Через год совершенно немыслимых нагрузок, часто в ущерб
общению с ребенком и здоровью, она добилась того, что их магазин не только заработал, но и
стал приносить ощутимую прибыль. Анна Георгиевна уже начала подумывать о том, чтобы
окончательно перейти на работу в семейное предприятие, тем более, что характер мужа не
изменился. Он как был неуклюжим в общении с людьми и робким в контактах с представители
власти, таким и остался. У них как раз появились деньги на покупку квартиры, уже был
приобретен автомобиль, намечалась покупка другого, как вдруг, совершенно неожиданно, как-то
в начале сентября муж сказал:
— Ты знаешь, Аня, я так чертовски устал. Столько мороки со всем этим бизнесом. На кой черт
он нам нужен?
Анна Георгиевна как раз мыла посуду после их позднего ужина.