страха, что на подкашивающихся ногах она едва успела дойти до дивана и рухнула на него, обливаясь противным холодным потом.
Муж заехал как раз, когда Светочка была в школе. В последние дни она все чаще спрашивала о
папе.
— Мама, когда придет папа? — этот вопрос дочки больно отзывался в висках.
Вот и сейчас, глядя, как муж возится со своими вещами, укладывая их в чемодан, Анна
Георгиевна не удержалась и проговорила:
— А как же Света, Володя?
Муж сел возле окна, закурил и спокойно ответил:
— Анечка, ты же со мной даже поговорить не хочешь. Я ведь, собственно, не хочу с тобой
расставаться. Ну, попутал черт. Ну, с кем не бывает. Но все-таки мы же с тобой столько
прожили и столько пережили. Я просто не знаю сейчас, как себя вести. Собирался, вот, в
магазине пожить.
Анне Георгиевне на какую-то долю секунды показалось, что она сходит с ума. Она справилась
со своими чувствами и совершенно ясно вдруг осознав, что ей страшно остаться одной, что она
боится жить дальше без мужа, что ей жаль прожитых лет, что она, наконец, попросту любит его, этого нескладного человека, а мало ли чего бывает в жизни, она расплакалась. Ох, уж эти слезы!
В последнее время они так предательски подводили ее, выплескивая наружу отчаяние и боль, а
ведь она считала себя сильной. Сквозь слезы она снова услышала голос мужа:
— Ты же знаешь, как я люблю Светочку. Я и не собираюсь отказываться ни от нее, ни от тебя.
Просто мне нужна свобода. Я не хочу стеснять тебя. Тем более, что так вышло... Я, собственно, что хотел тебе предложить... Давай вот эту квартиру, что мы покупаем, мы оборудуем под мой
офис. Мой рабочий кабинет. Я там установлю факс, компьютер тоже нужен...
Анна Георгиевна вспомнила, как лихорадочно бегали пальцы Юрика по кнопкам калькулятора и
в то же мгновение тупая боль поднялась в затылке, перехватила горло...
— Компьютер тебе нужен... — шепотом проговорила она, — а семья тебе нужна?
— Ну конечно же, нужна! — бодро ответил муж. — Как же я без тебя? Неужели ты думаешь, что я доверяю женщинам, которые клюют на мои деньги?
“Мои деньги... Его деньги... — промелькнуло в голове Анны Георгиевны. — А как же мои
бессонные ночи, мои бесконечные переговоры и метания по инстанциям — насчет помещения, насчет первых поставок... Мои отчеты...”
— Хорошо, Володя, — ответила она тогда. — Давай не выяснять сейчас отношений. Я себя
неважно чувствую. Оставайся.
Когда несколько недель спустя Анна Георгиевна пришла ко мне на первую консультацию, я
вначале думал, что она что-то напутала. Она производила впечатление пациентки
психиатрического стационара. Ее тихий, потухший голос, частые слезы, застывшая маска
страдания — все заставляло думать, как минимум, о реактивной депрессии, осложненной
неврастенией. Необходима была консультация врача. Как оказалось, потребовалось и лечение.
Муж купил ей путевку в неврологический санаторий. Дочку на это время забрали родители
мужа.
Вернувшись из санатория, Анна Георгиевна почувствовала, что дальше их прежняя жизнь
продолжаться не может. Но как же быть? Разводиться она не хотела, жить с мужем, как будто
ничего не произошло, не могла. Как же быть?
С этим вопросом она и появилась у меня во второй свой приход. Анализ жизненной ситуации
Анны Георгиевны показал, что она пыталась действовать так, как если бы конфликта не
существовало. В отношении мужа Анна Георгиевна вела себя так, как будто не имела к нему
никаких претензий, из-за боязни потерять его, а себя в то же время изводила упреками в
слабохарактерности или обвинениями в том, что ради самолюбия готова пожертвовать
благополучием дочери. Запутавшись в неразрешимых противоречиях, в который раз жалея себя, мужа, дочь, Анна Георгиевна решилась, наконец, снова обратиться к психологу, чтобы
разобраться в самой себе и в своих переживаниях.
К сожалению, у меня нет возможности описывать многотрудный и кропотливый процесс
реконструкции личностного “Я” клиентки. Скажу только, что психокоррекция была нацелена на
осознание не внешнего, по вине обстоятельств, а внутреннего характера ее жизненного
конфликта. Конфликта, возникшего скорее всего по причинам, среди которых немалое место
принадлежит и гиперопеке в отношениях с мужем, своеобразной родительской позиции Анны
Георгиевны к нему, и одновременной слабости ценностной позиции женщины, не сумевшей в
кризисной ситуации отстоять свое личностное достоинство, предавая которое, она
почувствовала, что лишается стержня своего”Я”.