никотиновой зависимости. Беспокойство Сергея (тревога) — это не то, что требует “лечения”.
Скорее, он нуждается в обучении тому, что реалистическое беспокойство — витальная
составляющая жизни в свободе и неопределенности. В связи с тем, что гарантий не существует и
человек одинок, вина и даже отчаяние являются нормальными сопутствующими
переживаниями.
Экзистенциальный терапевт склонен рассматривать воображаемое самоубийство Сергея как
символ умирания его личности. Использует ли Сергей свой человеческий потенциал? Избирает
ли он, так сказать, путь утверждения жизни или путь смерти? Можно было бы занять позицию
конфронтации по отношению к смыслу и цели его жизни. Есть ли причина (резон) для него
продолжать хотеть жить? Каковы проекты обогащения его жизни? Что он может сделать, чтобы
обрести смысл, значимый и живительный для него?
В жизни Сергея доминирует вина. Однако в основном это вина невротическая, основанная на
том, что он думает, будто подводит других людей и не оправдывает их ожидания. Сергей
должен обучиться тому, что вина может выполнять ценную функцию, если она основана на
осознании недостаточного использования собственных потенций. Сергею необходимо также
принять ту реальность, в которой временами он может чувствовать себя одиноко, так как
самостоятельный выбор и жизнь со своего собственного центра сопряжены с чувством
одиночества. Экзистенциальный психотерапевт рассмотрел бы также надежду Сергея в процессе
учебы открыть свой собственный личностный центр и жить собственными ценностными
смыслами. Формируя собственный психологический центр своей жизни, Сергей смог бы стать
более основательной личностью и научился бы ценить себя выше. По мере становления такой
центрации (я — центр собственного мира) он бы меньше искал одобрения других, в частности, родителей или их заместителей. Вместо установления зависимых отношений он смог бы
относиться к другим с позиций своей силы (достоинства). Только тогда возникла бы
возможность преодоления чувства изолированности и отделенности от других.
4. Роджерианский подход
Психологическая автобиография Сергея четко показывает, чего он хочет для своей жизни. Он
ставит цели, он мотивирован к изменению, и у него достаточно беспокойства, чтобы работать
над собой. Поэтому роджерианский психотерапевт прежде всего начал бы с веры в способность
Сергея найти свой собственный путь и в его собственные силы. Иначе говоря, эта парадигма
акцентирует не диагноз и не информацию о прошлом, а прежде всего предполагает свободное
высказывание чувств — неадекватности, фрустрации, безнадежности и т.п. Терапевт
предоставляет свободу и безопасность для исследования угрожающих аспектов личностного
бытия, воздерживаясь от суждений и критики чувств. Здесь мало простого отражения чувств
путем вербализации. Терапевт стремится полностью пережить в текущий момент, что это
значит — жить в мире Сергея. Подлинные отношения с Сергеем включали бы в себя доброту, глубокое понимание, безусловное принятие и теплоту, а также желание позволить клиенту
проявления любых его чувств в ходе терапевтического времени. Терапевт должен был бы
передать Сергею основные установки понимания и принятия, и через это положительное
отношение Сергей получил бы шанс отбросить свои опасения и более полно и свободно
исследовать свои личные заботы. В сущности, Сергей рос бы личностно во взаимоотношениях с
терапевтом, который должен был бы оставаться искренним. Сергей использовал бы эти
отношения, чтобы научиться больше принимать себя со своими достоинствами и
ограничениями. Сергею была бы предоставлена возможность открытого выражения чувства
страха по отношению к женщинам, ощущения себя неудачником и “слабаком” и, главное, —
возможность исследовать свои ощущения, когда его оценивают другие — родители, начальство.
Он получил бы возможность выразить чувство вины (он живет не так, как ожидали от него
родители); что он никогда никого не любил, что он одинок и т.п.
Делясь своими чувствами, Сергей перестал бы ощущать свое одиночество, ибо он рискнул бы
впустить в свой частный мир другого — психолога. Посредством таких личностных отношений
с терапевтом Сергей постепенно смог бы сосредоточиться на своих переживаниях и прояснить
свои чувства и установки. А терапевт увидел бы его как человека, способного развить свои
собственные силы и принимать самостоятельные решения. Словом, терапевтические отношения