первое в России психоаналитическое общество, издавались и обсуждались труды З. Фрейда, развивалась русская школа психоанализа.
Второе направление — философская психология, преподававшаяся в духовных академиях, предмет которой определялся как “сообразность и союз души с бесконечным “ (Будилова Е. А., с. 180). По словам профессора Московской духовной академии Ф. А. Голубинского из его курса
лекций по “умозрительной психологии”, изданного в 1871 г., “психология умозрительная как
наука имеет особенную пользу в отношении практическом” (Будилова Е. А., с. 181). Причем
особое внимание в курсе уделялось не только отношениям с Богом, но и отношениям с
ближними, предписывались нормы взаимоотношений людей, их поведения, также и отношения
к вещам, чужой и своей собственности” (там же, с. 181).
Именно в православной духовной традиции русской культуры появились первые специальные
книги, направленные, в отличие от религиозной литературы в целом, не просто на общее
руководство и наставление в жизни, но и на утешение и духовную поддержку в страданиях.
Одна из первых таких книг была выпущена еще в 1792 году (там же, с. 183). В 1893 г.
священник, магистр богословия Г. Дьяченко выпустил сборник “Христианские утешения
несчастных и скорбящих, испытывающих бедность, болезни, потери родных и близких сердцу, житейские неудачи, злоречия, разочарования в жизни, мучительную борьбу с грехом и
страстями, с религиозным сомнением, со страхом смерти и многие другие телесные и духовные
скорби и страдания” (там же, с. 184). Как видно из самого названия, книга эта уже в то время
содержала большую часть проблематики современной консультативной психологии. В
программе курса психологии, составленной богословом С. С. Гогоцким для Киевского
университета Св. Владимира в 1881 г., прямо отмечалось, что душа должна развиваться
свободно, не определяясь условиями материальной жизни (там же, с. 188). Фундаментальные
вопросы психологии ставились также в трудах К. Д. Кавелина, М. Троицкого, П. Ф. Каптерева, А. Я. Данилевсекого.
И здесь следует выделить еще и еще раз то обстоятельство, еще одну веху, точку отсчета, существенную для понимания истоков и направлений развития психологической помощи, без
которой становится невозможным охватить целостным виденьем историю предмета. Веха эта —
1922 год, когда впервые в истории человечества была совершена непредставимая, но тем не
менее имевшая в действительности место акция депортации из страны большинства крупнейших
представителей русской философии начала ХХ в., по существу, эпохи духовного ренессанса и
русской философии, и русской культуры.
Катастрофичность этого события заключается не только в том, что целый народ был лишен
своих выдающихся мыслителей, но и в том, что эта духовно-политическая ампутация произошла
в тот момент, когда русская философская традиция, преимущественно этико-
персоналистическая, только вошла в стадию собственного самоопределения, преодолевая
“немеческое” представление в философии и мистическую мифологию материализма
(см. Булгаков С. Н., с. 447—357, Лосский Н. О., с. 515—516). Собственно говоря, сами по себе
имена крупнейших русских философов ХХ века свидетельствуют о дальнейшем развитии
направления в отечественной философии духа и души, без которого невозможно представить
себе истинную картину бедствия, постигшего отечественную культуру: Н. А. Бердяев, С. Н.
Булгаков, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, Н. О. Лосский, Ф. А. Степун, С. Л.
Франк, Л. Шестов, а также расстрелянные впоследствии П. А. Флоренский, Г. Г. Шпет и
многие, многие другие. Развиваясь в постоянном и насыщенном диалоге с такими великанами
русской культуры и философии, как Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, П. Я. Чаадаев, А. И. Герцен, В. С. Соловьев, эти мыслители создали (главным образом за пределами отечества) золотой запас идей и теорий, понятий и прозрений, составивших сокровищницу русской
философской культуры, из которой мы черпаем их идеи и понятия, порой не подозревая об этом, под именами других авторов. Далее рассмотрим некоторые из них подробнее.
Возникновение третьего направления мы связываем со становлением советской культурно-
исторической психологии.
Думается, не будет чрезмерным преувеличением, если среди психологов, стоявших у колыбели
советской психологической науки, мы выделим прежде всего имя Льва Семеновича
Выготского — и как символ марксистской психологии, и как ученого, чьи труды по своей
разносторонности, многообразию и блеску не могли так или иначе не отразиться на попытках