В действующей армии находились миллионы коммунистов, которые своим примером вдохновляли личный состав. Видные партийные деятели по решению ЦК ВКП (б) возглавили партийно-политическую работу на фронте. В завершающий период войны партия провела большую работу в войсках, разъясняя личному составу характер великой интернациональной освободительной миссии Советской Армии за рубежом. В политической пропаганде широко освещались цели и задачи освободительной миссии советского народа как выражение его классовой солидарности с трудящимися оккупированных немецко-фашистскими войсками стран.
Мощное наступление Советской Армии способствовало нарастанию народно-освободительных движений, активизации сил Сопротивления. Советский Союз оказывал движению Сопротивления, зародившемуся в оккупированных гитлеровцами странах Запада, патриотическим отрядам и различным антифашистским военным формированиям всяческую помощь. И советские люди не забывают о той поддержке, которую оказывали советским войскам партизаны, патриоты-подпольщики, население освобождаемых стран.
Советский солдат пришел в Варшаву и Софию, Белград, Бухарест и Прагу, другие города и села Восточной и Юго-Восточной Европы, а затем и на равнины Северного Китая как освободитель и интернационалист. Многочисленные монументы в память о героизме советских воинов, братские могилы освободителей будут вечно напоминать о величии интернационального подвига Советской Армии.
В сражениях Великой Отечественной войны велось активнейшее противоборство и в сфере военной мысли, в способности военачальников, командиров, штабов максимально эффективно использовать оружие и боевую технику, овладеть инициативой, диктовать противнику свою волю на поле боя. Превосходство было на стороне советской военной теории, военного искусства. Педантичные односторонние концепции гитлеровских стратегов оказались несостоятельными в борьбе с творческим, гибким мышлением советских командиров и военачальников. Глубина научного предвидения, строгая объективность в оценке сил, смелость и гибкость советской оперативно-тактической и стратегической мысли основывались на диалектико-материалистическом мировоззрении. Наше идеологическое превосходство обеспечило и превосходство в военно-теоретической области.
Нашим оружием в противоборстве с гитлеризмом, его идеологией являлась целая система мер материального и духовного порядка. События показали, что нанесение сокрушительных военных ударов по оккупантам поможет ускорить доступ правды к сознанию немецкого солдата. Уже через несколько месяцев после вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз, особенно после тяжелого поражения противника под Москвой, в общественное сознание немецкой нации сначала вкралась тревога, а затем предчувствие неминуемого поражения. Буржуазный историк Дж. Фуллер писал, что уже к концу 1941 года «народ в Германии начал поговаривать о поражении. Это была первая маленькая трещина в граните германского внутреннего фронта, едва заметная, она, тем не менее, указывала на то, что начинают рушиться основы»[46]. А этими «основами» была фашистская идеология, которая не имела и не могла иметь глубоких, истинных корней в народной толще.
На протяжении войны рельефно проявлялась закономерность: по мере нарастания отпора врагу, сокрушения его военной мощи усиливалась эффективность нашего идеологического оружия. Оно заключалось прежде всего в различных формах политической пропаганды, несло правду о войне, ее причинах, виновниках, социальном характере, необратимых последствиях. Идеологическое воздействие органов нашей пропаганды исподволь вносило в сознание германской армии и народа историческую истину о действительной «ценности» фашистских мифов, вскрывало реакционный характер гитлеровского общественного и государственного строя, который обрек немецкую нацию на неизбежную катастрофу. Цепь жестоких поражений гитлеровской армии резко ускорила прозрение людей, отравленных ядом фашистской пропаганды. На смену милитаристскому угару, арийской самонадеянности постепенно приходили тревога, растерянность, отчаяние. Мифы нацистской идеологии неумолимо рушились.