Одна из наиболее нашумевших антисоветских фальшивок начала 80-х годов — обвинение Советского Союза в применении химического оружия в Афганистане и Юго-Восточной Азии. Это не была обыкновенная газетная утка. С фальшивкой выступило официальное лицо, государственный секретарь США Хейг. В 1980 году США добились создания в ООН группы экспертов-химиков, чтобы подкрепить свои клеветнические измышления. Вашингтон был уверен в том, что американские спецслужбы сфабриковали достаточно «свидетельств» и подготовили нужных «свидетелей» и что все пройдет без сучка и задоринки. Однако группа проработала два года и пришла к выводу о невозможности подтвердить вымыслы государственного секретаря США, повторенные многократно другими официальными лицами в США, включая президента Рейгана.
От официальной американской фальшивки отрекаются союзники США. В недавно опубликованном отчете министерства обороны Австралии прямо говорится, что образцы «отравленных» листьев, полученных из Лаоса, являются «подделкой». Аналогичные выводы содержатся и. в ряде документов, составленных учеными из других стран. Сильнейший, удар по фальшивке нанесли показания ряда крупных американских ученых, которые заявили, что утверждения администрации Рейгана «абсолютно необоснованны» и «совершенно бездоказательны»7. Оказалось, например, что следы пресловутого «желтого дождя», якобы распыляемого Москвой в Индокитае, встречаются и в США. Это помет пчел с остатками переваренной цветочной пыльцы. Стали поступать и другие данные, опровергающие официальную ложь Вашингтона — запущенная им пропагандистская машина дала эффект бумеранга. Пропагандистский блицкриг, рассчитанный на массированный идеологический удар в расчете на немедленный результат и пренебрегающий возможными «побочными» действиями, — типичный прием «идеологизированной» внешней политики правительства Соединенных Штатов первой половины 80-х годов.
На этом характерном примере видны многие особенности такой «идеологизации».. Здесь ярко проявилось включение в психологическую войну высшего эшелона власти. Многостороннее ослабление позиций Соединенных Штатов делает недостаточными накатанные каналы продвижения нужных администрации идей, лозунгов через пресс-секретарей, сотрудников госдепартамента, Белого дома, других государственных учреждений. Рейгановская администрация стремится своим непосредственным участием привлечь внимание общественности к идеям, которые призваны обосновать, оправдать и поддержать еб внешнеполитический курс, придать им весомость, заставить срабатывать механизмы, типичные для коммерческой рекламы.
Вместе с тем таким путем как бы подчеркивается «верность» администрации объявленному курсу, ее неутомимость в борьбе с врагами «американской мечты», в отстаивании «американских идеалов» и распространении их по всему миру. Этим поддерживается искусственно раздуваемый имидж — образ рейгановской администрации как сильной и динамичной власти, уверенной в своей мощи и в своей способности доводить до конца объявленные планы. Это не что иное, как игра на американском национализме, расчет делается на то, что американскому обывателю импонирует перспектива удовлетворения его шовинистических наклонностей, избавления от чувства «национальной униженности», которую будто бы пережили американцы в связи с провалом вьетнамской авантюры, а затем в связи с явно обнаружившимся бессилием, неспособностью Вашингтона заставить иранцев вернуть американских заложников из посольства США в Тегеране и т. д.
Освящение этих идей авторитетом руководителей страны должно, по замыслу рейгановской команды, подчеркнуть якобы возвышенный характер устремлений Белого дома, привлекая к его поддержке общественное мнение страны. Таким образом, «большая ложь» американского империализма не просто прикрывается авторитетом ответственных государственных деятелей, которым, в представлении американцев, нельзя не верить в силу их положения, но и включается в набор истин, которые для тех же рядовых американцев являются частью «американского наследия», таких как «демократия», «свобода» и т. п.
На примере клеветы о «советской военной угрозе» и «советском химическом оружии» мы видим, как «большая ложь» вводится в систему империалистической стратегии не только в качестве общего обоснования агрессивного милитаристского курса правительства США, но и как стимулятор отдельных мероприятий и программ.