Лаура опустилась на диван:
– Что мне делать? О, что делать?
Луэллин сел рядом и обнял ее:
– Выходить за меня замуж. Начать новую жизнь.
– Нет, нет, я этого никогда не сделаю.
– Почему? Вам нужна любовь.
– Вы не понимаете. Я должна заплатить за то, что сделала. Все должны платить.
– Я смотрю, мысль о расплате стала для вас навязчивой идеей.
– Платить должны все, – повторила Лаура.
– Ну хорошо, я согласен. Но разве ты не понимаешь, дитя мое… – Луэллин заколебался, прежде чем сообщил ей оставшуюся правду. – За то, что ты совершила, кто-то уже заплатил. Заплатила Ширли.
Лаура смотрела на него в ужасе.
– Ширли заплатила… за то, что совершила я?
Луэллин кивнул:
– Да. Боюсь, жить тебе придется с этой мыслью. Ширли заплатила. Но она умерла, и долг погашен. Ты должна жить дальше, Лаура. Не забывать прошлое, но хранить его там, где ему место. В своей памяти, а не в каждодневной жизни. Ты должна принять не наказание, а счастье. Да, дорогая, счастье. Надо перестать отдавать и научиться получать. Бог поступает с нами удивительно. Тебе он дарует – я совершенно в этом уверен – счастье и любовь. Смиренно прими их.
– Не могу, не могу!
– Должна. – Он поднял ее на ноги. – Я люблю тебя, Лаура, и ты меня любишь. Не так сильно, как я тебя, но все-таки любишь.
– Да, люблю.
Он поцеловал ее долгим жадным поцелуем.
Когда они оторвались друг от друга, Лаура сказала, усмехнувшись:
– Если бы Болди мог видеть! Он был бы доволен.
Она сделала шаг в сторону, но споткнулась и чуть не упала.
Луэллин ее подхватил:
– Осторожнее… не ушиблась? Могла бы удариться головой о мраморный камин.
– Глупости.
– Да, глупости… но ты мне слишком дорога.
Она улыбнулась, почувствовав в его словах любовь и беспокойство.
Наконец-то она была кому-то нужна! Как она об этом мечтала в детстве!
И вдруг почти незаметно плечи ее опустились, будто на них легла тяжесть, легкая, но все же тяжесть.
Впервые в жизни Лаура ощутила эту тяжесть и поняла, что это – бремя любви…
Агата Кристи
(под псевдонимом Мэри УЭСТМАКОТТ)
Дочь есть дочь
Книга первая
Глава 1
Энн Прентис стояла на платформе вокзала Виктория и махала рукой.
Поезд, как обычно, несколько раз судорожно дернулся, тронулся с места и, набирая скорость, поспешил к очередному проходу. Темная головка Сэры скрылась из виду, Энн Прентис, повернувшись, медленно направилась к выходу.
Она была целиком во власти того странного смешения чувств, которое мы порой испытываем, провожая близких людей.
…Милая Сэра – как ее будет недоставать… Правда, всего каких-то три недели.., квартира без нее опустеет… только они с Эдит, две скучные немолодые женщины.
А Сэра такая живая, энергичная, решительная…
И все равно, по-прежнему ее маленькая темноволосая дочурка…
Да что это! Что за мысли! Сэре они бы страшно не понравились – как и всех ее сверстниц, девочку раздражает любое проявление нежных чувств родителями. «Что за глупости, мама!» – только от них и слышишь.
От помощи они, впрочем, не отказываются. Отнести вещи дочери в химчистку, забрать оттуда, а то и расплатиться из своего кармана – это обычное дело. Неприятные разговоры («если Кэрол позвонишь ты, мама, это будет намного проще»). Бесконечная уборка («Ах, мамочка, я, разумеется, собиралась сама все разобрать, но сейчас я просто убегаю!»).
«Когда я была молодой…» – подумала Энн, уносясь мыслями в далекое прошлое.
Энн росла в старомодном доме. Когда она родилась, матери было уже за сорок, а отцу и того больше – он был старше мамы то ли на пятнадцать, то ли на шестнадцать лет. И тон в доме задавал отец.
Любовь не считалась там чувством само собой разумеющимся, а потому выражать ее никто не стеснялся: «Моя дорогая малютка!», «Папино сокровище!» и «Чем я могу тебе помочь, милая мамочка?».
Уборка, разнообразные поручения, ведение бухгалтерских книг, рассылка приглашений и прочих светских писем – все эти занятия были для Энн привычными и естественными: дочери существуют для того, чтобы помогать родителям, а не наоборот.
Проходя мимо книжного развала, Энн внезапно спросила себя: «А какой подход правильнее?»
Странно, но вопрос кажется, не из легких.
Скользя взглядом по названиям книг на развале («найти бы что-нибудь почитать вечерком у камина!»), она, к полной неожиданности для себя самой, пришла к выводу, что в действительности никакой разницы нет. А есть условность, и только. Мода – как на жаргонные словечки.