“Истинна” ли юнговская модель или нет — объективно верна — вопрос спорный (есть ли что-нибудь вообще “объективно” верное?). Определенно одно, степень, с которой две установки и четыре функции соответствуют статистической реальности, не установлена. Чтобы это сделать необходимо скоррелировать тесты миллионов людей с их собственными величайшими прозрениями относительно самих себя, но даже и тогда результаты будут неубедительными, поскольку тестовая процедура сама по себе зависит от типологии тех, кто формулирует саму проверку — вопросник, фразы, предубеждения, предположения и так далее — уже не говоря о капризах и странностях различных привходящих обстоятельств.
Реальная “правда” заключается в том, что юнговская модель психологических типов имеет все преимущества и недостатки любой научной модели. При всем недостатке статистической верификации ее, в равной степени, трудно опровергнуть. Но она согласуется с экспериментальной реальностью. Более того, поскольку она основана на четырехмерном критерии — мандалаподобие — архетипическом способе рассматривания вещей, то она психологически удовлетворительна.
Как упоминалось ранее (стр. 31) поведение человека при определении его типологии может совершенно вводить в заблуждение. Например, удовольствие находиться среди людей характеризует экстравертную установку, но это не означает автоматически, что человек, наслаждающийся своим пребыванием в компании, — экстравертный тип.
Естественно, что до некоторой степени человеческая активность определяется типологией, но интерпретация этой активности на языке типологии зависит от системы ценностей, определяющей само действие. Там, где субъект — сам — и личная ценностная система являются главными мотивирующими факторами, там, по определению, имеет место интровертный тип, неважно где он: в толпе или наедине с самим собой. Это то, что делает юнговскую систему прежде всего моделью личности, а не поведения.
Все психическое — относительно. Я не могу говорить, думать или что-нибудь делать, что не окрашено моим специфическим способом видения мира, который, в свою очередь, является проявлением моей типологии. Это психологическое “правило” аналогично знаменитой теории Эйнштейна об относительности " в физике и равноценно ей по значению.
Осознанное представление о том пути, по которому я склонен действовать, дает мне возможность доступа к моим установкам и поведению в данной ситуации и, соответственно, возможности приспособления к ней. Это позволяет не только скомпенсировать свою личную диспозицию, но и оставаться терпимым к тому, кто действует иначе, чем я — кто-то, возможно имеющий силу или способность, которые у меня отсутствуют.
С этой точки зрения самый важный вопрос не тот, кто интроверт, а кто экстраверт, или какая функция ведущая, а какая подчиненная, — вопрос более прагматичен: как я действовал в этой ситуации или с тем человеком? С каким результатом? Действительно ли мои действия и тот способ, которым я выражал себя, отразили мои суждения (мышление и чувство) и восприятия (ощущение и интуиция)? И если нет, то почему? Какие комплексы ожили во мне? С какой целью? Как и почему я испортил дело? Что это говорит о моей психологии? Что я могу сделать по этому поводу? Что я хочу сделать по этому поводу?
Типологическое тестированиеХотя Юнг не предвидел нынешнего коммерческого использования своей типологической модели, он предупреждал относительно возможности ее неправильного употребления, как “практического руководства к хорошему суждению о человеческом характере”:
Даже в медицинских кругах бытует мнение, что мои метод лечения заключается в подгонке пациентов в эту систему и выдаче им соответствующего “совета”… Моя типология гораздо вернее является критическим аппаратом, служащим для отбора и организации материала из хаоса эмпирических данных, и уж ни в коем случае не предназначена для навешивания на людей ярлыков. Это не физиогномия и не антропологическая классификация, а критическая психология, имеющая дело с организацией и определением границ психических процессов, которые, как может быть показано, являются типическими.