========== 23 октября. ==========
Роум. Роум. Зачем ты отменил сеанс? Бывало у вас такое, что от безысходности вы плачете? Вот надоело все, или вы просто захотели пострадать, и струйки слез уже текут по вашему лицу. Утро двадцать третьего октября. Я просто вдыхала запах кондиционера для белья. Пахло лавандой и шоколадом. Я каталась из стороны в сторону. Достала книгу. Начала читать. Прошло не больше пяти минут, как я поняла, что день сегодня будет пиздецовым. Ладушки. В комнате было свежо. По окну барабанил мокрый снег. Небо было серо-фиолетовым. Казалось, что на улице пахнет Новым годом. Такое было настроение, такой была погода и запахи в доме. Пахло блинчиками с черникой. Которые мама пекла только для меня. Но теперь, в нашей жизни появился Юджин и вопрос об интернате, так что… В школе сегодня проводился какой-то гребанный чемпионат, или типа того. В такую погоду даже собаку на улицу не выгонишь. Я поднялась с кровати, надела тёплые вещи и села на подоконник. Соседские деревья качало туда сюда. Снег бил по асфальту с большой силой. Я встрепенулась и пошла вниз. Юджин, как обычно, обвивал Лиз руками. Она посыпала блины сахарной пудрой. Я, БЛЯТЬ, НЕНАВИЖУ САХАРНУЮ ПУДРУ НА БЛИНАХ! Зато ОН обожает. Как только я оказалась на кухне, Бет прекратила хохотать и оцепила от себя клешни ухажёра. -Блинчики? - спросила она так, как будто разговора а-ля “я выпру тебя из дома” не было. -Не люблю сахарную пудру, - сказала я и плюхнулась на диван, что стоит у телевизора в гостиной. Вообще, гостиная и кухня это одна большая комната, поделённая на три зоны. Сама кухня, где стоит плита, холодильник, барная стойка, тумбы. Обеденная, где стоит большой стол из красного дерева (какого хуя оно красное, если оно коричневое, я так и не поняла) и много стульев. И комната отдыха. Где стоит диван, кресла, телевизор, всякие огромные вазы и горшки с цветами. Так что, с кухни она прекрасно видела мой затылок.
Я ещё раз подумала про стиль дома. Восьмидесятые. Ну сойдёт. Я бы все покрасила в чёрный. При этой мысли я ухмыльнулась.
Лиз шарахнула тарелкой об стол. Психанула и ушла наверх. Она что-то начала орать со второго этажа. Но мне было плевать, потому что я уставилась в телевизор. -Ты могла хотя бы поблагодарить её. Она старалась для тебя, - сказал этот ублюдок. Ах, сука. Я подорвалась с места. Подошла к стойке, возле которой стоял этот урод. -Да ну? Она для меня пекла блинчики? - выделяя тоном “меня” спросила я. -Да, - ответил он и кивнул. -Тогда какого хуя ты жрешь эти блядкие блины? - прошипела я. Он опешил. Затем швырнул эту же тарелку на пол. -Проваливай, нахуй, - сказала я и отвернулась к холодильнику. Юджин что-то сказал про мою непутевость. Про отца. Про то, что мне придет неимоверный пиздец. Достав из холодильника банан, я принялась его чистить. С ироничным лицом я смотрела на уходящего Юджина. Показала ему средний палец. Поднялась наверх. К себе. Блять. Меня же так выпрут. Блины остались валяться на полу. А я уже доедала банан, лёжа в кровати. Слушала диск Radiohead и смотрела в потолок. Боже. Как людям приходит в голову признаться в любви? Как они понимают, что они влюблены? А если я влюблена в Роума? Хотя… Прошло ведь слишком мало времени для того, чтобы я втрескалась в него. Но ведь есть и любовь с первого взгляда… Да. Бабочек в животе я не чувствовала, но проводить больше времени с Тревором я очень хотела. Лиз орала за стеной. И я устала слушать. Нашла тёплый свитер и махровые носки. Закуталась в шарф, надела куртку, шапку. Вылезла из окна на улицу. Ветер был сильным. И за домом он навывал грустные песни. Время было только одиннадцать. Я пропетляла весь район. И села в местечке “Ансэйф”. Кругом были канализации, из которых клубился горячий пар. Где-то визжали кошки. Кто-то ругался в домах. Билось стекло. Я сидела и смотрела на падающие снежинки. В ушах стоял звук… Такой странный. Я бы охарактеризовала его как “искристость”. Лёгкий звон. Кто-то зашаркал неподалёку от меня. Из-за снега я не разглядела лица. Но видела, что это был высокий парень. В чёрной одежде. В капюшоне. Он курил. С каждым шагом, он приближался, а я уверялась, что это был Дэвид. -Доброе утро, - сказал он, отбросил сигарету и присел рядом. Я приподняла одну бровь, но лицо оставалось безразличным. -Слышал про драку. Очередную драку, - сказал он. -Катись-ка нахуй, Дэвид. -Да ладно. Не уж-то из-за меня опять? - игриво поинтересовался парень. -Ты, видно, опять не расслышал. Нахуй, - повторила грубо я. -Чего ты дуешься? - спросил он, будто я маленькая девочка, у которой забрали конфетку. Я встала. Он тоже поднялся. -Я же говорил уже, что ты мне нравишься? Начинаю идти, он толкает меня назад. Но делает это слегка. -Слава Богу, нет. -Когда у нас ещё выпадет время так поболтать вдвоём? - смеясь, спросил он. Закатила глаза и опять попыталась пройти. Тот огородил дорогу. -Я же извиниться пытаюсь! - твёрдо выкрикнул он. -Ну так чего мы ждём? Извиняйся, - безразлично дала в ответ я. -Извини. -Ой. Стоп. За что конкретно ты просишь прощения? За попытку изнасиловать? За то, что пускаешь про меня слухи? За то, что не даёшь мне, со своими друзьями-уебками, проходу? - тон был немного нервным. -Слухи? Я всего лишь сказал, что ты трахаешься неплохо. Дэв начал смеяться. -Уйди, - проворчала я. -Разве я был неправ? Или наша крошка Джей ещё ни разу..? - он удивлённо поднял брови. И заулыбался. Как ебанный Гринч. (Гринч - похититель Рождества). Я толкнула его и пошла домой. Быстро переставляя ноги. Не поворачиваясь назад. -Ну это же здорово, Джей! - крикнул он вслед. Блять. Что за полудурки живут в этом городе? Я гуляла по окрестностям ещё часа два. Вернулась домой к обеду. Таким же путём - через окно. Стряхнула с себя снежинки. Разделась и легла на кровать. Роум. Роум. Роум. Хочу его парфюм. Брызгать его на подушку и засыпать. Я сидела на кресле. Лежала на полу. Прыгала на кровати. Достала со шкафчика батончик Твикс. Съела его. Тихонько спустилась вниз, взяла еду в нескольких тарелках и поднялась к себе в комнату. Нашла старые фильмы. Начала пересматривать. Сначала “Зелёная миля”. Затем “Титаник”. Так стукнул третий час дня. Я изнуренно потащилась в кровать. Плюхнулась на неё. Ничего не делала. Была обездвижена. КАК ЖЕ СЛОЖНО НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ! Только я перевернулась на спину, как зазвонил домашний телефон. “Да!” - крикнула я. Роум. -Алло, - сказала я. -О, Джейрри, - помехи и какой-то шум не давали услышать слов Трева, - как дела? Чем занята? - спросил он. -Да всяким. Пересмотрела старые фильмы. Сейчас думаю поспать… -Вот! Правильно. Хорошее решение, поспи. Прости, мне нужно бежать, - помехи, - чао. -Чао, - ответила я. Гудки. Как же чертовски приятно слышать его. Ура. Снова упала на кровать. Сон пришёл быстро. Подпись: Джейрри.
========== Размышления. ==========
Каждое утро я собираюсь к Тревору с мыслью о том, что я смогу выговориться. Каждый день теперь не похож на следующий. И в душе появилось ощущение, что я наконец спокойна. Даже как-то странно ощущать, что практически незнакомый мне человек… Смог столько сделать. Плевать даже, что это его обязанность. Я перелистала свой дневник. Смотрела на эти слова, которые были вдавлены в бумагу с болью и вселенских масштабов грустью. Тряхнула головой, провела рукой по чёлке и отправилась в ванную комнату. Лампочка светила тускло. В комнатах гулял мрак, потому как на часах было около пяти утра. Вода набиралась быстро. Или мне казалось, потому что я стояла и пялилась на себя в зеркало. Ну почему я не могла стать такой, как она? Длинные волосы. Красивый и аккуратный нос. Хорошая фигура. Её привычки. То, как она улыбается. И сводит всех с ума. Она была глупа. Да, безусловно. Неизвестно, чего она хочет и что ей вообще нужно, когда у неё все есть. Почему ей досталась возможность сводить всех с ума своими ногами, своими манерами. Будь она на моем месте, Тревор бы подтирал слюни, глядя, как Челси перебирает волосы от лица к уху. Блять. Ну а я? Веснушки на лице. Бледная, будь она, блять, проклята, кожа. Сверкающие, будто от слез, серо-зеленые глаза. Убитое выражение лица. Синяки под глазами. Впалые и широкие скулы. Потрескавшиеся, припухшие губы. В каких-то параллельных мирах, возможно, я бы была такой же как Челс. Но. Увы. Пар клубился над ванной. В комнате стало душно. Сунула одну ногу в воду. Вторую. Хотелось вылезти, потому что вода обжигала. Посидев в горячей ванне некоторое время, и кожа начинает покалывать. Я стала там много думать обо всем. Что обо мне думают. Что со мной будет. Разве раньше это имело для меня хоть каплю значения? Я была горда тем, что способна меняться. И была дико зла на себя за то, что могла таять под высказываниями и словами Трева. Натерев тело персиковым скрабом, я заканчиваю торчать в ванной и иду к шкафу с полотенцем на голове. На самом дне нахожу чёрную майку, с кружевными вставками на лямочках. Они на пару сантиметров скрывали бледную кожу плеч. Темно-синие джинсы и берцы. Кожаная длинная куртка. Чёрная мешковатая сумка через плечо. Волосы высохли, и я выхожу из дома. Уже около восьми тридцати. Я иду пешком сквозь туман. В голове все звучит обещание Роума разобраться с интернатом. Иду торопясь, чтобы поскорее получить доступ к теплу.