Существование научной формы породило проблему соотношения поэтической и логической аргументации в познании. Так, в современной психологии это может проявляться в существовании, часто в одном тексте, как научных, так и поэтических способов мышления. Цитирование поэтов становится одной из наиболее распространенных форм аргументации, проявления интеллектуальной позиции автора научного текста. Часто научное, логически аргументированное изложение воспроизводится в виде поэтической метафоры, которая, естественно, по своему происхождению не может быть продуктом логического мышления.
Это можно понимать как стремление авторов научных текстов показать свою ориентированность на целостность психической реальности как предмета их мышления. Необходимость такой ориентации осознается все в большей степени, так как уже очевидны последствия недостаточности специализированного, часто одностороннего (в виде какой-либо концепции) подхода к пониманию человека. Одним из самых явных последствий этого можно считать распространение специализированных знаний как универсальных, когда частной закономерности через ее интерпретацию приписывается универсальное, всеобщее значение. Это явление широко известно в науке как редукционизм, который в одном из предельных своих выражений отождествляет человека и его жизнь с жизнью предметов.
Редукционизм – это не только упрощение или стремление к упрощению, это еще и стремление придать любому знанию всеобщий, универсальный характер. Последний присутствует не только в сознании людей науки, но и в бытовом сознании как стремление обобщать по принципу: «Все люди…» Примером такого обобщения может быть самое распространенное в быту: «Все люди на меня будут смотреть, как на…», «Каждый человек хочет иметь…» и т. п. В научном познании редукционизм особенно опасен тем, что закрывает возможности поиска истины, делает бессмысленным существование иных интеллектуальных позиций, возможность которых задается существованием целостного предмета. Понимание предмета мышления как целостности особенно важно, так как дает возможность двигаться к истине, отражающей существование предмета в пространстве и во времени.
В отношении психической реальности это тем более важно, что она как предмет мышления, как предмет изучения обладает специфическими свойствами, требующими от исследователя усилий по их проявлению, фиксации и сохранению в своей интеллектуальной деятельности.
Представление о целостности психической реальности и ее сохранение в процессе мышления – это ориентация на существование специфических человеческих качеств, того единства человека, которое множество раз было предметом осмысления в разных философских и психологических школах. Мне представляется необходимым сослаться на идеи димензиональной онтологии (науки о бытии), которые В. Франкл использует для понимания человеческой реальности. Он демонстрирует эти идеи проекциями предметов, называя свой способ изложения геометрическим доказательством.
Суть димензиональной онтологии состоит в том, что жизнь предмета рассматривается в проекциях, разных по отношению к времени и пространству его бытия. Один и тот же предмет, проецируясь в низшие по отношению к нему измерения, может иметь противоречащие друг другу проекции. Это легко демонстрируется на примере проекции стакана в форме цилиндра в двумерное пространство из трехмерного, в котором он существует. При этом в плоскости, соответствующей его продольному сечению, он будет выглядеть как прямоугольник, а в плоскости, соответствующей его поперечному сечению, – как круг. Несоответствие и противоречивость проекций будут проявляться и в том, что они – замкнутые фигуры, тогда как стакан – фигура открытая.
Другой закон димензиональной онтологии говорит о том, что разные предметы, спроецированные в одно и то же, низшее по отношению к ним, измерение, отображаются в последнем не противоречивыми, а многозначными проекциями. Так, тени, спроецированные от цилиндра, конуса и шара, могут быть многозначны – это эллипс. По ним нельзя точно восстановить предмет, который эту тень отбрасывает.
В отношении человека, изучения специфически человеческого в человеке эти идеи позволяют увидеть последствия редукционизма как потерю предмета мышления. Если человеческое сводится только к плоскости биологии или социологии, представляется только как физиологическое или лингвистическое, то теряется возможность увидеть единство человеческого в человеке. При этом становится очевидным и тот факт, который позволяет утверждать, что единство человека бессмысленно искать в той плоскости его изучения (измерения), на которую мы сами как исследователи его спроецировали.