Скрывающий свой страх находится в состоянии постоянно возрастающей опасности, поскольку ему необходимо играть все новые и новые роли. Однако снизить свое внутреннее напряжение таким путем он все же не в силах.
Такой человек напоминает неумеющего плавать, который во время наводнения делает вид, что ему доставляет удовольствие до последнего момента стоять среди высоких волн.
Напрашивается и иное сравнение: спрятанный страх ведет себя подобно нависшей над горным селением лавине, потому что об этом страхе самому человеку все хорошо известно. Если поначалу он еще лелеет надежду, что его страх будет проявлять себя лишь изредка или даже совсем исчезнет, то со временем он признается себе: «Страх охватывает меня все чаще. Я больше не могу перестать бояться».
Постепенно страх может овладеть человеком целиком. Скрывающие страх люди находятся в гораздо большей опасности оказаться в такой западне, чем те, кто боится, но не скрывает своих переживаний. Последние, по крайней мере, получают облегчение от сочувствия и понимания окружающих, даже если это не уменьшает их собственных страхов.
У скрывающего страх с усилением неуверенности в себе возрастают сомнения в собственной компетентности, в целостности своей личности. В собственные силы такой человек глубоко внутри себя уже не верит и может надеяться лишь на какую-то чудодейственную помощь извне.
Со временем теряется способность объективно оценивать и других людей. Нередко наблюдается такой феномен, когда скрывающий страх начинает считать окружающих более сильными, чем они есть в действительности.
Необходимо помнить, что доверие — главное, а может быть, и единственное условие для обсуждения того, что действительно волнует человека. И тот, кто не использует (или недостаточно использует) эту возможность, остается внутренне одиноким.
Наши чувства — отнюдь не точная, рассчитанная и выверенная величина. Они переменчивы, непостоянны, порой очень тонки, ранимы и их легко разрушить. Часто лишь взаимное доверие дает нам возможность проникнуть в мир собственных чувств.
Только сочувствующий и действительно посвященный во все тонкости волнующего нас вопроса собеседник может помочь яснее увидеть трудности и страхи, лучше понять их и успешнее преодолеть.
Если же нет надежного пути к чувствам, то жизнь становится неестественной. Вместо рук и ног мы используем костыли. Тот, кто лишь похлопывает страдающего человека по плечу и пробует его утешить одним только «все образуется», кто так мало сочувствует другим, тот наверняка потерял способность распознавать и собственные ощущения и чувства.
Наиболее распространенные виды страха — страх нищеты, страх болезней, страх старости и смерти, страх быть покинутым, страх неудачи в любви, страх критики. Каждый человек в тот или иной отрезок времени является жертвой одного из этих страхов.
Страх нищеты
Человек остался без работы, лишился средств к существованию. Если раньше он понимал, что помимо денег существуют и иные ценности — богатства души и сердца, — то теперь, находясь в подавленном состоянии, он уже не способен думать об этом и вообще сохранять присутствие духа. Он выброшен на улицу, он — внизу, он — вне всего и всех. То. что происходит в его душе, совершенно отчетливо проявляется и в его внешности: в посадке головы, развороте плеч, в том. как он носит шляпу, идет или смотрит. Он не может уйти от ощущения чувства собственной неполноценности, находясь среди людей, имеющих работу, даже если знает, что неизмеримо выше их по интеллекту, по характеру и по профессиональным способностям.
В свою очередь, окружающие люди, даже друзья, ощущают в отношении этого человека некоторое чувство превосходства и. пусть бессознательно, относятся к нему как к раненому. Возможность некоторое время брать деньги в долг лишь углубляет депрессию, а у самих этих денег нет оживляющей силы денег заработанных. Конечно же. здесь речь идет не о бездельниках и смирившихся со своим положением неудачниках, а о мужчинах с нормальным самолюбием и чувством самоуважения.
Женщины, оказавшиеся в подобной ситуации, ведут себя иначе. Женщину, стоящую в очереди за миской супа, а тем более нищенствующую, можно увидеть довольно редко. Их трудно выделить в толпе, как мужчин, по каким-то очевидным признакам. Опять-таки речь идет не об уличных бродяжках женского пола: их число, вероятно, почти одинаково с мужчинами. Речь идет о достойных женщинах, лишившихся средств к существованию. Их также не мало, но они не выставляют напоказ крах своей жизни. Возможно, в своих мыслях они предпочитают самоубийство такому образу жизни.