Человек, оказавшийся не у дел, имеет достаточно времени для размышлений. Выброшенный на улицу, он волен идти, куда захочет, что в действительности равнозначно тому, что идти ему просто некуда. И он идет, глазеет на витрины магазинов, на недоступную ему роскошь и чувствует себя человеком второго сорта, уступая место у витрин тем, кто смотрит на них с активным интересом. Затем он садится в троллейбус или заходит в магазин, чтобы согреться. И снова идет, идет, хотя это — не поиск работы.
Его одежда, оставшаяся с хороших времен, еще неплохо сидит на нем, хотя и она не в состоянии скрыть упадка духа. Он видит тысячи людей, занятых своей работой, и завидует им в глубине души, — всем этим служащим, продавцам, аптекарям. Те — независимы, в них бездна самоуверенности и достоинства, а он не может убедить себя, что тоже хороший человек, хотя постоянно дискутирует с собой и всегда приходит к благоприятному для себя выводу. Именно деньги, а точнее их отсутствие, так изменили этого человека. Будь у него немного денег, он опять стал бы самим собой.
Нищета! Ничто не приносит человеку больших страданий и унижений, чем это состояние. До конца это может понять лишь тот, кто по-настоящему испытал его. Страх нищеты — это состояние сознания. Он способен уничтожить шансы человека на успех в любом начинании.
Страх нищеты парализует разум, разрушает воображение, душит уверенность, подрывает энтузиазм, охлаждает инициативу, размывает цели, делает невозможным контроль над собой. Он сводит на нет очарование личности, расстраивает четкость мышления, препятствует концентрации усилий. Он лишает человека настойчивости, превращает силу в бессилие ничегонеделания, снижает память, притягивает неудачи. Он удушает любовь и насилует лучшие качества человеческой души. Ведет к бессоннице, тоске и печали.
Между нищетой и благополучием не бывает компромиссов. Дороги, ведущие к ним, диаметрально противоположны (слово «благополучие» здесь употребляется в самом широком понимании: и материальное, и духовное, и интеллектуальное).
Человек, искренне желающий себе благополучия, должен приучить себя не воспринимать обстоятельства, ведущие к прозябанию и нищете.
Если вам кто-то скажет, что ничего не боится, то это ошибочный ответ. Мало кто осознает себя повязанным, ущемленным и подгоняемым страхом как духовно, так и физически. Чувство страха может быть столь неуловимо и столь глубоко укоренено в сознании, что человек способен пройти по жизни, отягощенный страхом, но так ни разу и не отдав себе отчета в наличии этого чувства.
Шесть симптомов, позволяющих обнаружить у себя следы скрытого страха.
• Безразличие, то есть отсутствие самолюбия, нежелание бороться с неудачей, непротивленческое отношение к любому удару судьбы, интеллектуальная и физическая лень, отсутствие инициативы, воображения, энтузиазма и самоконтроля.
• Привычка позволять другим думать за вас, а самому занимать выжидательную позицию.
Частое использование объяснений и извинений, имеющее целью покрыть и оправдать свои неудачи.
Проявление зависти к чужим успехам, часто сочетающееся с их критикой, стремление выискивать ошибки у других.
Тенденции видеть только оборотную сторону медали; мысли и разговоры о возможных неудачах вместо концентрации сознания на средствах достижения успеха; пессимизм, ведущий к несварению желудка, плохому выводу шлаков из организма, нарушениям дыхания, предрасположенности к интосикациям и болезням.
Тщательное планирование действий на случай неудачи вместо «сжигания всех мостов», всех путей к отступлению; общение с теми, кто смирился с бедностью и нищетой.
Страх критики
Никто не сможет сказать определенно, откуда у человека возник страх критики, но одно очевидно: он в нас присутствует и сильно развит. Возможно, за это ответственна та часть природы человека, которая не только побуждает его прибирать к рукам все, принадлежащее его ближнему, но при этом и оправдывать свои действия критикой его характера. Не секрет, что воры ругают тех, кого обкрадывают, а политики, добиваясь победы на выборах, не столько демонстрируют свои собственные достоинства, сколько критикуют оппонентов. Неудивительно, что мы унаследовали сознание, предрасположенное к страху критики, ведь не столь уж отдалены от нас времена, когда за критикой следовали суровые наказания, вплоть до сожжения на костре.