Представитель другой крайности, если у него не. стоит за плечами нужда, во что бы то ни стало гонится за обществом и забавами и легко довольствуется всем, ничего не избегая так старательно, как самого себя. Ибо в уединении, когда каждый должен ограничиваться собственной особой, обнаруживается, что он имеет в самом себе: облаченный в пурпур простофиля начинает скучать под неизбывным бременем своей жалкой индивидуальности, в то время как человек даровитый самую пустынную обстановку населяет и оживляет своими мыслями.
Обыкновенные люди думают только о том, как убить время, творческие же люди стремятся как можно плодотворнее использовать это время. Все лучшее человек должен ждать и получать от самого себя. И чем полнее эти ожидания осуществляются, тем более, следовательно, он находит источник своих наслаждений в себе самом, тем счастливее он будет. Ибо все внешние источники счастья и наслаждений по своей природе в высшей степени ненадежны, обманчивы, бренны и зависят от случая, а потому легко могут изменить нам даже при самых благоприятных обстоятельствах. И это даже неизбежно, особенно в старости, когда человека покидают любовь и веселье, а смерть похищает у него друзей и родственников. Тогда-то, более чем когда-либо, на первый план выступает то, что человек имеет в себе самом, ибо эта сторона сохраняется дольше всего, и остается истинным и единственно прочным источником счастья.
В нашем мире тот, кто много имеет в себе самом, подобен светлой, теплой, уютной комнате в рождественскую ночь, когда все вокруг покрыто снегом и льдом».
По отношению к проблеме скуки и возбуждения следует различать три категории лиц:
• Люди, способные продуктивно реагировать на стимулирующее раздражение. Они вообще не знают скуки.
• Люди, постоянно нуждающиеся в дополнительном стимулировании, а также в вечной смене раздражителей. Эти люди обречены на хроническую скуку, но поскольку они умеют ее компенсировать, остро проблемы не осознают.
• Люди, которых невозможно ввести в состояние возбуждения нормальными раздражителями. Это люди больные: время от времени они остро осознают свое душевное состояние, но часто даже не понимают, что больны. Этот тип скуки принципиально отличается от предшествующего. В данном случае скуку нельзя компенсировать. Здесь можно говорить об ипохондрии в ее динамическом, характерологическом смысле, или этот тип скуки можно было бы трактовать как состояние хронической депрессии.
Однако между компенсируемой заторможенностью и некомпенсируемой хронической угрюмостью существует чисто количественное различие. И в том и в другом случае человек страдает от недостатка продуктивности. Хотя в первом случае есть возможность избавиться от данного синдрома с помощью соответствующих раздражителей, однако, его причина остается.
Слово «скучный» имеет два подтекста. Если кто-то говорит: «Я подавлен», — то это относится к душевному состоянию. Если же кто-то говорит: «Я чувствую такую тоску (скуку)», — то, как правило, он имеет в виду окружающую обстановку. Он показывает, что окружение не дает ему достаточно интересных и развлекающих стимулов. Когда же мы говорим о «скучном человеке», то имеем в виду личность в целом и прежде всего его характер: в нем есть что-то безжизненное, мертвое, неинтересное. Многие люди готовы признаться, что им скучно в данный момент, но вряд ли кто-то согласится, чтобы его считали вообще скучным человеком.
Хроническая скука — в компенсированном или некомпенсированном виде — представляет собой одну из основных психопатологий современного технократического общества. Что касается большинства людей, то они не являются тяжелобольными, но можно утверждать, что все они страдают в легкой форме таким недугом, как недостаток продуктивности: они постоянно скучают, если не находят хоть каких-то способов стимулирования.