Приступая к допросу, следователь обычно заранее знает, какой факт надо выяснить, и хотя сведения, которыми он располагает, дают основание для некоторых предположений, он не знает, какие показания даст допрашиваемый. Вопрос об искренности или неискренности допрашиваемого, правдивости или ложности его показаний предварительно решается в ходе допроса. С того момента, когда допрашиваемый входит в кабинет и садится, в форме его приветствия, в манере держаться, в выражении лица, в движениях следователь старается отыскать признаки, по которым можно было бы судить о том, что за человек к нему явился по вызову, каковы его намерения.
О внутренних процессах, управляющих людьми, можно судить по внешним проявлениям поведения свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого.
Нередко люди без слов, по глазам, по выражению лица «угадывают» мысли и внутреннее состояние собеседника. Однако во внешнем выражении настроений, чувств людей имеются значительные индивидуальные различия. У одних настроение, чувства быстро отражаются па лице, в голосе, в поведении, а у других они скрыты. Кроме того, одни и те же эмоциональные проявления могут вызываться разнородными переживаниями. Так, смех может быть не только от веселого настроения, по и от грустного («сквозь слезы»); утомление может выражаться у одних в заторможенной мимике, у других — в возбужденной.
Хотя проявления чувств чрезвычайно многообразны и динамичны, в целом они имеют типичный характер. Так, по мимике и позе допрашиваемого можно определить, как сосредоточил он свое внимание, чтобы припомнить забытое. Когда человек сосредоточенно думает, стараясь вспомнить то, что интересует следователя, мимика его будет характеризоваться разведением осей глаз («отсутствует взор»). Когда допрашиваемый чувствует напряженность в непривычной для него обстановке, то это проявляется в скованности позы и в своеобразной мимике. Напряженность может сопровождаться также вегетативными нарушениями: изменением цвета лица, наступлением потливости, дрожанием пальцев рук, суетливостью, заиканием, сбивчивостью речи и т. д.
Надо считаться и с тем, что заинтересованный свидетель, потерпевший и тем более подозреваемый, обвиняемый сознательно стараются маскировать свои намерения, переживаемые состояния. Допрашиваемый, давая ложные показания, пытается убедить следователя в истинности того, что говорит. Для этого он нередко пытается изобразить определенное психическое состояние, наигранность которого можно заметить. Одни допрашиваемые сопровождают свой рассказ соответствующими экспрессивными средствами речи; другие — проявляют скупость во внешнем выражении своих чувств; третьи — подчеркнуто любезны, вежливы, деликатны; четвертые — стараются вызвать жалость, сочувствие у следователя и т. д. Некоторые заинтересованные субъекты умышленно раздражают следователя, грубят с тем, чтобы вывести его из равновесия, сбить его с запланированного допроса и таким образом избавиться от ответов на нежелательные для них вопросы.
Однако в интерпретации внешних проявлений психического состояния и намерений допрашиваемого должна быть крайняя осторожность. А. Е. Брусиловский правильно отмечал, что «увлечение чтением иллюстрированных и выразительных жестов, мимики, движений может легко привести к неоправданной переоценке собственной проницательности, к беспочвенной уверенности в своем умении читать в душах»{80}.
Подобная тенденция для следователя опасна и чревата серьезными заблуждениями. Нельзя делать вывод о ложности и правдивости показаний только из оценки внешних реакций свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого. В. Гаккебуш и И. Залкинд правильно писали, что «замешательство допрашиваемого не всегда доказывает желание скрыть истину или боязнь быть изобличенным во лжи. Часто лжец стоит на своем, а говорящий правду под конец нередко начинает путаться и колебаться, смущенный возникшими сомнениями в правдивости его слов»{81}.
Представление о том, какое отношение может иметь лицо к исследуемому факту, можно составить, выясняя демографические показатели, взаимоотношения допрашиваемого с другими участниками процесса. Однако главным источником, по которому следователь судит о допрашиваемом, является рассказ последнего.